Беглянка. Найти (и наказать) и полюбить
Шрифт:
Осторожно выбравшись через окно, я по вившейся вокруг здания лестнице никем не замеченная спустилась вниз.
На всякий случай оглянувшись по сторонам и никого не увидев, я вышла из тени и отправилась домой.
— Эй, слышь ты, — вдруг окликнули меня.
Я обернулась и чуть не рухнула на землю. Из-за разлогого куста ко мне спешил стриженый. Живой и здоровый. А все таки, он тоже хорош собой. Еще поднывавший живот мой вдруг скрутился в пружинку, вспомнив его прикосновения.
Но дракон остановился от меня в нескольких шагах,
— Слышь, малой? Ты девчонку там не видел? Худенькую такую? Блондинистую.
Боясь выдать себя голосом и радуясь, что меня, все же, не узнали, я покачала головой.
— Там есть черный ход. Но он заперт изнутри, — с той стороны, откуда только что появилась я, легкой трусцой приближался патлатенький.
Может, закончить начатое? Я прогнала прочь эту безумную мысль, и радуясь, что парни не пострадали, поспешила скрыться. Я попросту юркнула в кусты и там затаилась.
— Не понял? Куда эльф делся?
Значит, точно, не узнали.
— Какой такой эльф? Ты, Хоор, перевозбудился, что ли? На, водички попей.
Патлатенький бросил своему корешу бутылку. Ту самую, которую я предусмотрительно приготовила для любовника. Но напрочь о ней забыла, когда убегала от сторожа.
Стриженый приложился к ней, отпил добрую половину и протянул оставшуюся воду патлатенькому. Тот допил остаток, сплющил бутылку в маленький шарик и засунул в карман.
— Какая-то вода странная. Ты где ее, Басс взял?
— Да на стойке стояла. Запечатанная, кажется.
— Значит так…
О чем-то тихо переговариваясь, парни скрылись в ночи. Я искренне была рада, что они выбрались невредимыми. Еще больше радовалась, поняв, что меня не узнали. А испив заговоренной водицы, они наутро даже цвет моих глаз не вспомнят. Жаль только, что свой голод я так и не утолила, а только еще больше завелась. Но нужно как-то успокоиться и затаиться. Я вовсе не удивлюсь, если сегодня же тут появятся ищейки моих истинных. Интересно было бы хоть раз на них самих посмотреть. Но нет, они все служак своих посылают.
Терзаемая такими мыслями, я и не заметила, как добралась до своего дома. Маленький домик с голубыми ставнями просто утопал в кустах благоухающей сирени. Ее поддерживала вечноцветущей моя верная подруга и няня в одном лице — тролль Оухраяна. Имя у нее, конечно, замысловатое. Но я ее называю по-простому — Рая.
Усевшись на скамейку у невысокого белого забора, я подняла свой взгляд в небо. Казалось, даже звезды подрагивали от громогласного храпа Раи. Но мои малыши под этот звук засыпали моментально и спали крепким, безоблачным сном. Мои любимые Андрюшка и Кирюшка…
Глава 3
Хоор был в замешательстве от того, как резко изменилось настроение их девушки. То она вся пылала, доводя их до неистовства. А тут вдруг напряглась вся так, словно в камень превратилась. Нежное, желанное тело вдруг превратилось в жгут из напряженных
Сколько раз он разбивал о каменные стены кулаки, представляя, чем сейчас занимается та, которая вернула их с братом к жизни! Сколько раз бился головой о каменную стену, представляя себе, что где-то там, вдали, возможно страдает без материнской любви и отцовской ласки его дитя. Он ни разу не смог представить себе, как выглядит его ребенок. Даже не задумывался о том, сын это или дочь. В тот момент для него это вовсе не имело значения. Он просто сам не знал материнской любви, и был уверен, что его дитя тоже страдает от того-же.
Его убивал сам факт того, что его ребенок может быть несчастен. Так же, как и он в своем детстве. Так же, как были обделены любовью матери и его братья. Одиннадцать. В своей жизни он запомнил одиннадцать братьев, десять старших и один — Басс, младший. Он помнил пустые глаза матери, в которых лишь иногда зажигались чувства. Ненависть. Каждый раз, когда в ее лоне зарождалась жизнь, в ее глазах загорался ненавидящий огонь.
И наоборот. Его отец одаривал их всеми теми чувствами, что должна была передать с молоком их мать.
Так случилось, что его отец — один из сильнейших древних драконов, полюбил юную драконицу, которая была рождена для другого дракона. Ее истинной парой был юный сын прародителя всех драконов. Но отец Хоора не смог устоять и попросту выкрал юную девушку вопреки ее воле и вопреки зову ее природы. Он поселился с ней в пещерах огромной неприступной скалы, стены которой так никто и не смог разрушить. Ни родители девушки, ни ее истинный.
Слыша стоны и плачь украденной невесты, юный дракон не выдержал. Его слезы, проливаясь на землю, затопили прекрасную цветущую долину, превратив ее в океан. Волны этих соленых от слез вод до сих пор омывают крутые стены скалы, в которой была заточена несчастная девушка.
Отец же окаменевшего от горя дракона проклял отца Хоора. Каждое его дитя, достигавшее совершеннолетия, превращалось в камень.
Горюющий отец, так и не получивший взаимности от украденной драконицы, с ревом метался вокруг своих каменеющих детей.
Когда в живых осталось всего два сына, он отправился с покаянием к прародителю всех драконов. Просил прощения и умолял пощадить его оставшихся в живых сыновей. Прародитель смилостивился. Но полностью отменить проклятие отказался. Дракон, укравший чужую невесту, должен был принять смерть, что он и сделал, превратившись в огромный камень на вершине все той же скалы. А его окаменевшие дети возвращались к жизни в тот момент, когда достигала совершеннолетия его истинная девушка. Но не навсегда. А всего на двенадцать дней.