Беглый
Шрифт:
— Я сейчас все объясню… — выдавливает он.
В такие минуты Ж. П. Г, не слишком гордится собой.
Все вокруг него как в тумане. Он не знает, куда деть глаза. Долго откашливается, потом бормочет:
— Мне показалось, я узнал женщину, с которой был когда-то знаком и которой задолжал.
— Как зовут особу, которую вы знали?
Он чуть не брякнул «Мадо», но вовремя спохватился и четко ответил:
— Жанна… Жанна Ламарк.
С губ его сорвалось имя жены. Тем хуже! Впрочем, это не имеет значения.
— И она похожа на мою жену? —
— Да. Но теперь, когда я вижу вашу жену… вблизи, я понимаю…
Мужчина кладет конверт на столик и встает.
— Ладно, — бросает он. — Обиды тут нет.
Ж. П. Г, не смеет повернуться к Мадо.
Она тоже поднимается и догоняет спутника у дверей.
Тот вполголоса говорит ей несколько слов. Мадо оборачивается, смотрит на Ж. П. Г., но видит лишь его профиль.
Ж. П. Г, слышит, как заводится мотор, скрипит сцепление. Мадо одна ныряет под аркады Дворцовой улицы: она уже опаздывает к себе в парикмахерскую.
Ж. П. Г, тупо смотрит на белый передник официанта, мрамор столика, ножки стульев, посыпанный опилками пол.
Самообладание возвращается к нему медленно. Как тогда в Гвиане, когда его избил Горилла. У него та же горечь во рту, та же усталость во всем теле, то же отвращение ко всему. Машинально он берет две тысячефранковые ассигнации, сует в бумажник, конверт комкает и бросает на пол.
Ему просто не верится, что он сидит в мирной обстановке кафе и видит освещенный солнцем плац, где шоферы затевают очередную партию в «пробку». Он поочередно смотрит на лица посетителей. О чем думают эти люди?
Ж. П. Г, расплачивается, встает, в свой черед выбирается на Дворцовую улицу, проходит мимо парикмахерского салона и даже на минуту задерживается перед восковым манекеном в седоватом парике.
Почему он не поговорил с Мадо наедине? Она даже не узнала его. Не догадалась, что две тысячи франков — цена колец, украденных у нее в Марселе.
Чем больше устают у Ж. П. Г, ноги, тем больше он ходит. А что ему остается делать? Его видят на набережной, перед судами, вернувшимися с моря и выгружающими рыбу. Видят на распродаже лова, которая по распоряжению властей производится на одной из бедных улиц города, прямо под открытым небом. И один Бог знает — замечает ли Ж. П. Г., слышит ли он, что вокруг него.
Неожиданно он сталкивается лицом к лицу с сыном, возвращающимся из лицея вместе с товарищем. Антуан смущается, тут же оставляет соученика, присоединяется к отцу и молча идет рядом с ним, держа под мышкой учебники.
Взгляд у Антуана еще более пуглив и печален, чем обычно. Кажется, он боится всего не меньше, чем отец побоев.
— Мама приходила в лицей, — поколебавшись, объявляет он наконец.
— А…
Они проходят мимо «Беседки», где под звуки джаза танцуют парочки. Девушка в одном купальнике, хотя еще не очень жарко, катается на байдарке. Здание казино на набережной Майль все в лесах: его ремонтируют к началу сезона.
Ж. П. Г, останавливается, и одновременно с ним, хоть и не понимая зачем, останавливается
— Иди домой.
— А ты?
— Приду попозже.
Ж. П. Г, хочется посидеть на скамейке у моря, возле тамарисков, раскачиваемых бризом на фоне светлого неба. Мимо проходят несколько его учеников. Они раскланиваются с ним, потом оборачиваются и пристально смотрят на него.
Ж. П. Г, словно с похмелья. Не потому, конечно, что выпил; просто ощущение точно такое же: омерзение ко всему и тоска.
Он чувствует себя несчастным и отверженным, испытывает неутолимую потребность в ласке. Море гладко и шелковисто. На рыжем песке пляжа возникает едва заметная белая кайма и с легким шумом откатывается.
Байдарка выкрашена в зеленый цвет, купальник на девушке красный. Порою бриз доносит обрывки музыки из ресторана «Беседка».
По ту сторону океана море тоже бывало гладким и голубым, но на него никогда не смотрели. Там думали о болезнях, о пайке хлеба, которую, может быть, удастся у кого-нибудь стащить, о надзирателе, которого вот-вот сменят, о напарнике, подозреваемом в том, что он «наседка», — при первом же удобном случае его пришьют.
Кроме того, на ум приходили разве что самые ничтожные заботы тамошней чисто животной жизни. Например, рана на тыльной стороне правой ладони — она у Ж. П. Г, не заживала целых полгода.
Рядом с ним на скамейке женщина тихонько покачивает уснувшего в коляске ребенка.
Ж. П. Г, не курит. Он забыл про папиросы, хотя они в кармане. Ему хотелось бы сидеть здесь с Мадо. Но не с сегодняшней, недоступной и строгой, как кассирша в универмаге, а с прежней, такой нежной, милой, слегка игривой.
— А помнишь, как Польти обкатывал в Спа свою новую машину, одну из первых моделей? Мы все были в замшевых куртках и больших очках…
Польти теперь, должно быть, очень богат. Вероятно, стал директором казино. Но как о нем узнаешь? Он наверняка переменил фамилию.
Солнце садится, с горизонта тянет прохладой. Молодая мамаша уходит, катя перед собой коляску. В семь вечера музыка в «Беседке» смолкает, и парочки направляются в город.
Ж. П. Г, не хочется шевелиться. И все-таки временами по телу у него пробегает дрожь. В конце концов он машинально наклоняется вперед, упирается локтями в колени и опускает подбородок на руки.
Очутись сейчас Мадо рядом с ним, он обязательно бы заплакал.
Что происходит дома? Собираясь к директору, г-жа Гийом надела костюм для торжественных случаев, серую вуалетку, черные лайковые перчатки, приколола на грудь камею с золотым ободком.
Элен дома. Помогла матери одеться, а теперь, вероятно, отвечает на письмо молодого человека. Но как дочь их переправляет? Она почти никуда не выходит. Не может же она просовывать письма через подвальное окошко.
Вот разве что… Да! Ж. П. Г, почти убежден, что Антуан относит письма на почту или оставляет в условленном месте. А может быть, молодой человек поджидает его по утрам, когда мальчик идет в лицей?