Бегство из психушки
Шрифт:
– А ты чего это расселся в углу? Помогай еду готовить, – сказал Усик Пупсу.
Пупс не шевелился.
– Ты что молчишь?
– Он, наверное, замерз, – сказала Ленка. – Видишь, как его лицо скуксилось? Как у мертвеца.
– Не должен он замерзнуть. В избе потеплело, – Усик поднялся, подошел к Пупсу и наклонился, чтобы получше его рассмотреть.
Из угла вдруг что-то толкнуло Усика в шею и воткнулось в нее раскаленным жалом. Он закашлялся кровью, захрипел, упал на спину и стал кататься по полу, оставляя на нем кровавую слизь. Потом он затих, уставившись на Пупса неподвижным взглядом.
Пупс
– Тебя тоже прирезать, сучка, как этого кудрявенького баранчика?
Ленка с визгом бросилась к лестнице, приставленной к проему в потолке, и взбежала по ней наверх. Она втащила лестницу на чердак и с ужасом смотрела на мечущегося по избе Пупса.
– Спускайся вниз, сучара! Спускайся вниз, я сказал! Не спустишься – хуже будет, – он по-обезьяньи подпрыгнул к невысокому потолку, но не сумел его даже коснуться.
Ленка постепенно привыкла к темноте чердака, разглядела кирпичный дымоход и прижалась к нему спиной. Он был теплым. На полу рядом с дымоходом лежала сколоченная из досок тахта, покрытая старым матрацем. На матраце она нашла ватное одеяло и сбитую подушку.
В рваной куртке, надетой на две кофты, Ленка расположилась на лежанке, укрылась одеялом, согрелась и незаметно для себя уснула. Из избы доносился запах разогретой тушенки.
…Рассвет тускло осветил чердак через его два смотрящих друг на друга торцевых окна. Ленка проснулась оттого, что услышала стук дерева о дерево. Из лаза на чердак появились два посеревших от времени деревянных бруска и уперлись в его края. Ленка встала с постели и на цыпочках подошла к прямоугольнику лаза. Пупс где-то нашел еще одну лестницу, приставил ее к лазу и поднимался на чердак. Они встретились взглядами. Глаза Пупса выражали смерть. Ленка оглянулась, ища, чем же его ударить. Она увидела старые часы-ходики, валяющиеся в пыли, схватила их и, когда голова Пупса поднялась из проема, обрушила на нее. Пупс вскрикнул и глухо ударился об пол.
Опасливо поглядывая на Пупса, Ленка спустилась по лестнице. Пупс лежал на полу в луже крови, ударившись головой о железный угол плиты. Ленка достала из внутреннего кармана его грязной куртки пачку денег, перехваченную резинкой, и три паспорта. В одном из паспортов рядом с фото было написано «Усиков Александр А…», дальше буквы были чем-то замазаны, во втором – «Василенко Александр А…», а в третьем – «Кремневская Елена Вадимовна».
– Вот гад, наши паспорта заныкал, а говорил, что они потерялись, – Ленка со злостью пнула Пупса ногой в бок.
Затем она пересчитала деньги, найденные у Пупса в кармане.
– Этого бабла мне на всю зиму хватит, и на одежду и на жратву. И Степочке теплую куртку куплю, – Ленка привыкла разговаривать сама с собой вслух.
Ленка, бывшая массажистка, имеющая жилистую силу в руках, вытащила во двор и сбросила в выгребную яму за деревянной уборной сначала Пупса, а потом Усика. Она прикрыла их найденными в сарае кусками рубероида и сверху завалила мусором. Выпал снег и укрыл двух тезок-бомжей белым покрывалом.
Ленка заложила в еще теплую со вчерашнего дня топку плиты дрова, попыталась их разжечь, но они никак не загорались. Когда в коробке осталось всего две спички, она решила поискать бумагу или газеты для
Глава 7. Похищение
Антон не понимал, во сне или наяву все происходит. Сначала Бардецкий куда-то тащил его, цепко держа за руку, потом они ехали на машине, опять шли пешком, спускались под землю, опять ехали на машине. Появились какие-то люди – Антон отвечал на их вопросы; вежливо пропускал кого-то вперед. Григорий Бардецкий тихо подсказывал, что Антону делать дальше. И Антон послушно что-то делал, что-то говорил, но тут же забывал, что именно. Ему казалось, что он находится в глубине какой-то мутной реки и вода давит на него со всех сторон. Хотелось вынырнуть и вдохнуть свежего воздуха, но Бардецкий держал его потными пальцами в бородавках. Бородавки были рассохшимися, растрескавшимися – их вид вызывал тошноту. Ногти на руках Бардецкого были не стрижены, с траурными каемками.
Миловидная женщина в красивой форме и голубой пилотке задала Антону несколько вопросов и слушала ответы, внимательно его разглядывая. Потом Антон вслед за Бардецким поднялся по трапу в самолет и, разместившись у окна, стал рассматривать взлетную полосу, незаметно для себя заснув.
К ним подошла бортпроводница и спросила, чего господа желают выпить. Бардецкий заказал два стакана яблочного сока. В стакан Антона он бросил синюю таблетку; она растворилась, пуская пузырьки.
Антону не хотелось пить. С недоброй улыбкой на обслюнявленных губах Бардецкий двумя пальцами сжал Антону нос, тот раскрыл рот, захлебываясь, выпил стакан сока и опять провалился в глубину реки.
Антон проснулся, когда шасси уже коснулись земли и самолет покатился по бетону.
Прямо у трапа их встретили двое крепких мужчин с улыбками, словно наклеенными на неподвижные лица. Держа Антона под руки, они провели его к машине, стоящей за аэропортом. Бардецкий куда-то исчез.
Один из встречавших сел за руль, второй расположился на заднем сиденье, протянул Антону руку, резко втащил его в машину и захлопнул дверь. Антон оказался у окна. У второго окна сидел костистый старик с лицом, словно вырезанным из дерева. Присмотревшись, Антон узнал в нем академика Нежкова.
– Здравствуйте, Владимир Андреевич. Так это вы организовали мое похищение? Но зачем? Диссидентов уже не ловят, их в Думу выдвигают, а вы, наверное, об этом еще не знаете и хватаете нас по старой привычке, – Антон поднял руку, чтобы поправить прическу. Сидящий между ними охранник тут же ее схватил и ловким движением завернул за спину. – Скажите вашему костолому, чтобы отпустил меня. Этот пес недодрессирован и спутал команды «фас» и «фу».
С каменной улыбкой охранник отпустил руку Антона.