Бегство Квиллера
Шрифт:
“Она всегда молится перед тем, как убивать.”
Я положил трубку.
На улице по-прежнему лил дождь, и Ал сутулился на стуле за стойкой, и сверху по лестнице спустились трое человек, азиатов, я видел их тут раньше и слышал их разговоры: они ждали груз шелковых тканей из Лаоса, что было очень важно для них, но совершенно не важно для меня, ибо Кишнар уже был в городе, и контрольный срок, когда Пепперидж еще мог связаться со мной, миновал, и я потерял последний шанс.
Теперь мне оставалось только держать тело в постоянной боевой готовности, хотя гормоны, не в силах справиться с паническими сигналами, идущими от мозга, продолжали выбрасывать в
Я было рванулся по лестнице, разминая мышцы.
— Мистер Джордан! — оклик Ала перехватил меня на первой же площадке, и я оглянулся. — Вам снова звонят. Не может быть. Кишнар никогда не станет мне звонить.
Но он только что приземлялся, и вот он неторопливо идет сквозь толпу в здании аэровокзала, человек в строгом темном деловом костюме, в котором нет ничего от наемника. Он не носит тюрбана и не держит в зубах кинжала — он должен соблюдать стиль: от членов организации, приближенных к ней, Шода требует изящества и выдержанности в стиле, особенно от человека, который устранил девять ее самых серьезных соперников в торговле наркотиками, девять самых серьезных конкурентов, подлинных феодалов, подобно Кунг Са, чей доход исчислялся многими миллионами долларов, так что каждый раз, как Кишнар устранял одного из них, богатство Шоды возрастало на эту же сумму. Он и сам должен быть миллионером, Маниф Кишнар, палач, один из ее элиты, к услугам которого частный реактивный лайнер хозяйки, и сейчас он минует ряд таксофонов — да, он мог бы мне позвонить.
“Мистер Джордан, мое имя Маниф Кишнар, и я не сомневаюсь, что вы слышали об мне, ибо, насколько мне известно, в вашем распоряжении, как выдающегося агента разведывательных служб, имеются полноценные источники информации.”
Я чувствовал, что у меня буквально крыша едет, что вполне понятно: противостоит мне женщина, таинственная и неврастеничная, — Марико Шода, моя союзница Сайако с ее загадочным знанием всего, что меня окружает, вокруг меня кишат смутные тени — потому что все это далеко не КГБ с его тщательно разработанной методикой, которую нетрудно вычислить; я имел дело не с полувоенными государственными формированиями; а… вокруг только смутные тени и неясные голоса в ночи.
Знахари, шаманы и колдуны вуду.
“Предполагаю, что вы догадываетесь о причине, по которой сегодня вечером мне пришлось оказаться в Сингапуре, и поскольку не может быть сомнений, что мне удастся выполнить задание, порученное нанимателем, не мог бы я со всем к вам уважением предложить вам встретиться где-нибудь подальше от людских глаз, что позволит нам при соблюдении всех мер предосторожности завершить наши с вами дела. Хочу надеяться, что наши намерения совпадают.”
Не стоит впадать в заблуждение, считая, что Манифу не может быть свойственен такой образ мышления. Мне доводилось встречаться с ним, и я убедился, что он достаточно интеллектуален, в высшей степени компетентен, хотя его работа связана с трупами. Он принадлежал к элите общества, а она умеет вершить свои дела на таком уровне продуманности, который вы никогда не обнаружите на нижних этажах общества.
“Подальше от людских глаз.”
В темноте.
Этого он и хочет: затянуть меня в темное место.
“Ситуация, мистер Джордан, хорошо ясна нам обоим. Если вы предпочитаете оставаться в гостинице, мне придется явиться к вам. Но не вызовет ли мой визит некоторые… неудобства? Владелец ее пытается достойно содержать свое заведение, не будем это сбрасывать со счета, а нам придется доставить ему определенное беспокойство, которое не пойдет на пользу его заведению —
Сирены в ночи.
На противоположной стене блеснули отсветы синего, красного и белого цветов, смягченные стеной воды за окнами; молния, когда застегнут черный пластиковый мешок с моим трупом, издаст легкое шуршание; мертвенно-бледный Ал будет смотреть с лестницы — Лили, ради Бога, тащи швабру и горячую воду.
Он попал в точку, Кишнар, в самую точку.
“Если бы вы согласились встретиться со мной на, так сказать, нейтральной территории, мистер Джордан, я мог бы отнестись к вам со всей корректностью. Люди вашего ранга редко умирают с уважением к себе и к окружающим, но с моей стороны оно будет вам гарантировано.”
И дождь будет непрестанно лить нам на головы, и его капли будут серебриться в темноте. Обмен любезностями, неуловимо быстрое движение и потом — ничего. Пустота. Финиш.
Но пока я еще живу, мой друг.
“Но, мистер Джордан, это неизбежно. И вы это знаете. У меня никогда не было неудач — я рискну это утверждать со всей определенностью. Просто я хочу завершить данное мероприятие разумным и цивилизованным образом.”
Ясно, к чему он клонит? Операция в здании неизбежно разбудит гостей, приведет к отчаянной схватке, в которой каждый будет драться до последнего, пока игра не завершится чьей-то победой, когда ноги будут скользить в лужах чьей-то крови, когда захлебнется чей-то сдавленный крик и тело рухнет вниз, где распластается на камнях с размозженными мозгами — вместо этой крови, грязи и мучительной смерти он предлагает вполне достойную церемонию в уединении, под дождем, где никто не помешает и никакие звуки не нарушат наше уединение, кроме голоса моего палача, возносящего молитву по мою душу.
Если именно так он представляет себе развитие событий, нельзя отрицать: он достаточно цивилизованный человек. Лучше иметь дело с ним, чем с грубым животным, которое только и хочет вцепиться вам в горло.
Я спустился к стойке и взял трубку.
16. “Тойота”
— В какой мере ты у красной черты?
Пепперидж.
Говорил он коротко и быстро.
— Думаю, уже слишком поздно, — сказал я ему.
— Прости, мне пришлось уехать из Лондона. Поэтому твой звонок меня и не застал. Что еще я могу сделать?
— Я обложен со всех сторон, и Шода послала за своим головорезом.
— За кем?
— Кишнаром.
— Маниф Кишнар, да, он работает исключительно на нее. Шансы?
— Близки к нулю. — Часы на стене показывали три минуты девятого.
— Почему бы не связаться с таиландским посольством?
— Нет смысла. Я…
— Тогда в полицию, попроси их прислать автоматчиков.
— Нет, это…
— Я могу позвонить в Верховный Комиссариат. Они…
— Не сработает.
— А, мать твою!..
Ситуация была тупиковой, и она ему не нравилась. Нам они никогда не нравились.
Причина ее в том, что на этот раз бал правила Шода, и уже сейчас-то она не позволит мне скрыться; она приказала в любом случае расправиться со мной, и если я даже сумею убедить Раттакула пойти на риск дипломатических осложнений, что противоречит всем принципам разведки, если я уговорю сингапурскую полицию прислать мне на подмогу автоматчиков, в конце концов все кончится тем же самым — эта публика доберется до меня и, если необходимо, самым откровенным, даже самоубийственным образом, вступив в перестрелку с полицейскими, несмотря на желание Шоды покончить со мной тихо и спокойно, без шума и следов.