Бегство от страсти
Шрифт:
Графиня протянула руку, мэр склонился над ней. Аудиенция была закончена.
На следующее утро на велосипеде приехал второй сын мэра Фабиан. Он вручил Флер ее удостоверение личности с новой фамилией. Дата выдачи была немного смазана.
Только теперь до Флер дошло, какие ловушки расставила ей эта казавшаяся такой простой подделка. Больше всего она сожалела о том, что графиня все-таки заставила ее сжечь британский паспорт.
«Это опасно», — настаивала старая женщина, и, несмотря на все возражения Флер, пламя, на этот
Как же права оказалась графиня! На следующий день пришли немцы. Графиня с Флер были в саду, откуда их вызвала Мари. На обычно невозмутимом лице служанки отражался страх.
— Мадам! Nom de Dieu! Простите, мадам, но в доме немцы.
Мари тяжело дышала, чепчик с оборками съехал на сторону, обнажив седину.
— Немцы?
— Да, мадам, они хотят говорить с вами.
— Благодарю, Мари. Держи себя в руках.
— Да, мадам.
— У тебя чепчик сбился, Мари.
— Простите, мадам.
Немцы обыскали замок. В поисках французских солдат они облазили каждый уголок, забрали свиней, цыплят и окорок, висевший на кухне. Они вылили бензин из бака стоявшей в гараже машины и сказали, что пришлют позже и за самой машиной.
Через несколько дней они вернулись и без всяких объяснений увели Луи, садовника.
Сначала никто не знал, находятся ли замок и деревня на оккупированной территории или нет. Обитатели замка не говорили об этом, но Флер догадывалась, о чем молилась графиня в маленькой часовне, убранной знаменами, взятыми в боях членами семьи де Сарду.
Наконец они узнали, что граница установлена и их замок оказался в двадцати милях от нее, в пределах оккупированной территории.
Флер резко поднялась и подошла к окну. Сад дышал покоем и тишиной.
Странно было думать, что по всей Европе царит террор, людей расстреливают или бросают в концентрационные лагеря, где их избивают до потери сознания или пытают, пока они не умрут или не потеряют рассудок.
Повсюду были страдания и страх, паника и скорбь, лишения и пытки.
«О боже, я боюсь!» — подумала Флер.
И в тот же миг она почувствовала, что так или иначе, тем или иным способом, но она должна бежать и ей это удастся.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Что-то происходило… Нечто ужасающее. Флер конвульсивно задергалась и попыталась закричать. Чья-то рука зажала ей рот. Флер охватил ужас, но тут она услышала голос Мари:
— Все в порядке, mademoiselle. Это Мари. Не бойтесь.
— Мари!
Флер обернулась. Сердце ее бешено колотилось, дыхание застывало на губах, все еще ощущавших прикосновение пальцев Мари.
— Тихо! Не шумите! У меня для вас новости.
Флер села в постели. На столике, мерцая, горела свеча, освещая только часть комнаты, остальное было погружено в мрачную угрожающую тень.
— В чем дело?
Мари наклонилась
— Фабиан принес известия. Вы должны немедленно бежать, вам угрожает опасность.
Мари наклонилась еще ближе, голос ее замирал, и Флер изо всех сил напрягала слух, чтобы хоть что-нибудь расслышать.
— Это все monsieur Пьер. Когда он был в деревне, то не только посетил священника и доктора, он еще и звонил — звонил в Париж, справлялся о вас!
Последовала выразительная пауза — Мари подошла к самому драматическому моменту в своем рассказе.
— О моем замужестве! Мари кивнула.
— Да. Он говорил с одним своим приятелем из какой-то конторы, как сказал Фабиан. Он просил этого приятеля сегодня поехать в Сен-Мадлен и навести справки о вашей свадьбе и когда примерно это было. Он очень спешил. Фабиан говорит, сначала он велел этому приятелю ехать в церковь сразу же, но и возникло какое-то затруднение, кажется, не было на месте священника, ведающего регистрационными книгами. Во всяком случае, сегодня он этим займется. Поэтому вам надо уходить.
— А если он не найдет таких сведений, — задумчиво сказала Флер, — что тогда?
— Тогда monsieur Пьер вспомнит еще кое о чем. О ma'm'selle, я слышала, как вы говорили с ним вчера за ужином. Вы прекрасно говорите по-французски, но француза вам все-таки не провести. Немцы — другое дело, что они понимают в нашем языке? Но monsieur Пьер — он-то получше в этом смыслит. Я видела, как он следил за вами, как он слушал, ma'm'selle, он заподозрил, что вы англичанка.
— А если и так, решится ли он меня выдать, разоблачить после того, как его тетка укрывала меня столько времени?
— Monsieur Пьер предатель и враг нашей родины, — перебила ее Мари, — он работает на немцев и будет рад им угодить. Он вроде Лаваля, того самого; вы думаете, фамильная честь значит для него больше, чем личная выгода? Нет и нет, ma'm'selle, человек, предавший Францию, не задумается предать честь семьи. Вы в опасности! Ма petite, вы должны скрыться.
— Но где? Куда я пойду? — Флер беспомощно развела руками.
Я обо всем подумала, — отвечала Мари, — Да и у господина мэра тоже есть кое-какие мысли насчет вас. Он сказал, что документы, те, что у вас сейчас, надо уничтожить. Небезопасно показывать их кому-нибудь вроде monsieur Пьера.
— А что он мне даст вместо них? — спросила флер.
— Я все устроила, — отвечала Мари. — Ecoutez, ma'm'selle, послушайте меня. У меня есть брат, Жак. Он любит меня, а я его, хотя мы и не виделись много лет. У него большая семья. Он живет в Сен-Мадлен-де-Бошан, маленькой деревушке неподалеку от Дьеппа. У Жака там ферма. Вы понимаете, это был и мой дом. Некоторые из его детей работают вместе с ним, другие рыбачат. Вы поедете к нему с бумагами, где будет сказано, что вы его племянница.
— Но, Мари, откуда мне знать, как он примет меня?