Бегство с острова Аквариус

Перетти Фрэнк

– Лайла! – раздался вдруг поблизости знакомый голос.

Она подняла голову, увидела свет фонаря и слабо позвала:

– Отец!

Вскоре показался луч еще одного фонаря:

Джей стрелой мчался на шум и голоса. Все вокруг осветилось. Тяжесть, придавившая ее к земле, отпустила. Она приподнялась и, обернувшись к отцу, успела заметить какую-то бесформенную массу, вроде тряпичной куклы, которую отец с Джеем оттаскивали в сторону. Отец вынул револьвер.

– Не стреляй, – предупредил Джей, дотронувшись до его руки.

Доктор застыл в ожидании

над неподвижным бесформенным телом, держа на изготовке револьвер. Однако еще через мгновение издал вздох облегчения и отвел дуло в сторону.

– Я спокоен, сынок, – выдохнул он. И тут же Лайла почувствовала, как ее обнимают две пары надежных, любящих рук.

– С тобою все в порядке, малыш? – спросил ее отец. – Ты не ранена?

– Не знаю… – пробормотала она, еще не в силах опомниться от пережитого страха.

– Подняться можешь? – в свою очередь спросил Джей.

Несмотря на слабость и дрожь во всем теле, ничего серьезного с ней не произошло.

– Похоже, все в норме, – сказала она. – Что это было такое?

Доктор Купер сделал несколько шагов к телу, брошенному ими неподалеку, и перевернул его. Они осветили его.

– Дюлани! – вскрикнула Лайла. Геолог был мертв. Рот застыл в крике, в расширенных глазах отражался ужас. Доктор Купер опустился на колени и принялся осторожно осматривать глаза, лицо, рот, затем закатал мертвецу рукав и изучил кожу руки.

– Так значит это и есть моро-кунда… – проговорил он наконец.

Джей со страхом взглянул на отца:

– Ты правда так думаешь?

– Симптомы те же, что и у Томми, найденного на плоту. Коагуляция крови, сильное обезвоживание организма, воспаление кожи и тканей – следствие сумасшествия, паники, неадекватного поведения. Врачи в Самоа подсказали мне, какие симптомы следует искать. Моро-кунда это или что другое – но только эта штука убила обоих.

– Так что же он пытался со мной сделать? – поинтересовалась Лайла. – Напасть на меня?

– Я полагаю, он просто в приступе паники пытался ухватиться за тебя, как утопающий за соломинку, уже не отвечая за свои действия.

Внезапно темноту прорезал свет еще одного фонаря и знакомый голос у них за спиной произнес:

– Ну что, теперь вы мне верите, доктор? Это был Адам Маккензи, и с ним еще двое его людей.

– Я бы сказал, что потрясен, – ответил Купер-старший.

Маккензи осветил их по очереди своим фонарем, точно ища кого-то или что-то, затем заговорил вновь:

– Вам повезло. Проклятие вас не коснулось. Пока… – он усмехнулся и продолжал со странной угрозой в голосе. – Я бы попросил вас вернуться в поселок, в дом, где вы поселились, и больше не рыскать по окрестным джунглям. Я ведь предупреждал, что здесь небезопасно. Телом Дюлани займутся мои люди.

– Мы лишь заинтересовались, – отважился вставить доктор Купер, – чем может заниматься столько людей в столь поздний час в чаще тропического леса.

– Доктор, – все с той же зловещей усмешкой произнес миссионер, – этот остров имеет свойство странным образом обманывать восприятие. Никого, кроме нас,

в этом лесу нет…

– Но мы слышали голоса! – воскликнул Джей.

– Разумеется, – согласился Маккензи.

– Но смею заверить, мой юный друг, такое здесь случается нередко, и это вовсе не значит, что вам в самом деле удастся обнаружить кого-нибудь в джунглях.

Оказавшись вновь в своем домике, Куперы тут же кинулись к окнам, прислушиваясь. Однако теперь все было спокойно. Ни единого голоса.

Остаток ночи они спали по очереди, сменяя друг друга: час дежурства, затем два часа сна. Во время своего дежурства Купер-старший дал детям спокойно поспать, хотя у него и вызывал беспокойство мерцавший в отдалении факел на голове Свечи, который методично челноком сновал по ночным джунглям взад-вперед.

Проснулся доктор словно от внезапного толчка. Однако уже через секунду сориентировался, где он, и успокоился, выяснив, что с детьми и снаряжением все в порядке. Лайла спала, в то время как Джей, привалясь к стене, сидел на посту, устало всматриваясь в предрассветную мглу. Сквозь окна начинал проникать свет занимающегося дня.

И тут доктор уловил снаружи, на площади, голос Маккензи, который что-то громко, с жаром говорил.

– Что там такое? – поинтересовался он у сына.

– Он совсем свихнулся, – отвечал тот. – Исчезли какие-то стройматериалы, и он обвиняет всех в воровстве.

– Да ну? – оживился доктор, присоединяясь к сыну на его наблюдательном посту. – Стало быть, в этом совершенном мире, где нет преступности и разврата, обнаружился-таки вор?

– Думаю, тому осталось жить недолго. Ты только послушай, какими угрозами он сыплет. Это нечто!..

Оба прислушались к гневным выкрикам Маккензи, доносившимся с веранды его дома.

– … Не сомневайтесь, – вещал со своей трибуны миссионер, – вор будет найден! Так что лучше ему сейчас сознаться. А не то я сам докопаюсь, кто это сделал. А если не сумею, то остров, которому все ведомо, сам откроет мне это! И очень скоро наглый вор узнает на своей шкуре, каково обманывать не только меня и других жителей поселка, но и самого Водолея! Тогда тебе уже ничто не поможет…

– Он говорит об этом острове так, будто это живое существо, – заметил Джей. Отец лишь покачал головой:

– Настоящий артист, верно?

Лайла, встрепенувшись, тоже проснулась и села на своем лежаке, моргая спросонья и поправляя спутавшиеся волосы.

– Что такое? – спросила она. Ей объяснили и дали послушать бред, вылетающий из уст Маккензи.

– Мы недосчитались, – гневно продолжал тот, – нескольких кубометров досок, двух ящиков гвоздей, десяти труб…

Перечень нанесенного урона оказался довольно длинным.

– Я даю вору время до конца дня на раздумье. Если ты повинен в воровстве, приди ко мне и проси о прощении. Когда все украденное будет возвращено, я уверен, властвующие над нами силы окажут тебе снисхождение. Но решишься ты упорствовать в содеянном – ничто на свете не отвратит от тебя проклятия и не спасет от моро-кунды!