Бегство (Ветка Палестины - 3)
Шрифт:
– Золотое слово!
– Старик Капуста вскочил на ноги.
– Как у Андерсена!- подхватили в дальнем углу безработные филологи. Король голый!
– В-верна!
– грохнуло с балкона.
– Только голые короли могли превратить евреев в узников Сиона!
Саша посмотрел на балкон в тревоге: только что хозяин кинотеатра сунул Дову записку. "Больше никого не пускаю. Как бы балкон не поехал". Наконец, продолжил негромко, нет-нет, да и бросая взгляд на балкон:
– Моя жизнь, по мнению моей мамы, - сплошные глубокие колодцы... вечно в них проваливаюсь. То в шахте, то Лубянка...
– Машинальным жестом
– Вот когда понял, провидцем был Эдгар По, сказавший: "Истина на дне колодца". Последний мой колодец - государство Израиль... Успокойтесь, не ставлю я его в один ряд с Лубянкой. Он и сам по себе хорош...
– Черные жить не дают! Мароккашки разные!
– взмыл истошный голос. Поднялась женщина с девочкой на руках. Аккуратненькая девочка. В косичках бантики голубые. Хнычет. Сморило ее.
– Нас в Газу сунули, - кричала женщина.
– В автобусе моих детей избивают. Того гляди прирежут. И никому нет дела...
– Выкинуть усих черных, вместе с арабчиками, к чертям собачьим! грохнуло с балкона.
– Чтоб все по Библии!
Саша поежился: всего наслушался. Но - такого?! Окинул взглядом балкон. "Не из Кальмансонов ли, соколик? Ридны погромщики били, пока не превратили в свое подобие..."
Крик поднялся несусветный.
Эли надрывался ("Шекет! Шекет!") безо всякого успеха. Но -нашелся. Перекричал гвалт:
– Один умный человек говаривал: "Национализм - последняя стадия коммунизма!"
Захохотали. Правда, как-то нервно, иные до слез. Но - стали слушать.
– Все у нас по Торе говорите? ..
– Да что ты всё о Торе талдычишь? Жрать нечего! В Торе об этом не сказано, что ли?!
– Сказано! Черным по белому. "Нет муки - нет Торы. Нет Торы - нет муки".
– Это как понять?
– воскликнул тот же голос.
Саша опять вгляделся в переполненный зал. Вихрастый паренек встал со стула. Ждет ответа. Лицо простецкое, круглое, на губах насмешка. Не видел его ни разу.
– "Совок" на стройку не пойдет!
– бросил Саша зло.
– На стройку пусть ишаки идут или идеалисты, а квартирку - дай!.. Вот как это понять.
Посмеялись негромко, и затихли быстро, без окрика.
– ...
– Тора говорит, что государство без морали обречено. Не случайно, наша история - это история разрушения Храмов.
– Да заткнись ты, наконец, со своими Храмами!
– проорали с балкона. Обрыдли кипастые!
Саша то и дело посматривал на шумевший балкон. Похоже, там шли свои бои-дискуссии.
– Это нонсенс!
– Голос его стал жестким, непримиримым.
– Нигде на земле нет сейчас ненависти к "кипастым", к черным шляпам, только в Израиле. Что мы, вашу жизнь заели?! А, может, "кипастые" здесь громоотвод? "Память" в России валит все беды на евреев, израильские евреи - на "кипастых".
– Саша помолчал недовольно.
Старик Капуста подумал, что Саша потерял мысль. У него самого это бывало частенько. Вскочил со стула.
– Ты про колодцы начал, Сашок!
– Он подался вперед, - весь любопытство, спросил:
– Так что ты тут увидел, на дне колодца?
– Что увидел? Скажу, хотя профессор Шор уже говорил об этом. Ленинскую бесчеловечность, вот что увидел на самом дне. Она документирована... с первых шагов государства. Из бездны свидетельств
Письмо Еврейского Агентства или, что то же, Сохнута главному раввину Словакии рабби Вэйссмэндлу. Рабби оказался в немецкой оккупации... вместе со всей Словакией... Сообщил, что у него есть возможность спасти от уничтожения двадцать пять тысяч евреев, застрявших в оккупированной стране. Их можно выкупить. И получил официальный ответ. Правда, "зашифрованный". На иврите латинскими буквами. Спасать не будем! Мотивы таковы: если мы не принесем жертвы, какое у нас будет право создать после войны свое государство. "Только кровь обеспечит нам землю..."
Зал ахнул, зашумел. Саша переждал крики возмущения, продолжил:
– ... В 1942 году - из высоких политических соображений - предали словацких евреев. Не привезли. Через полвека, из тех же высоких соображений, нас - привезли. И тогда не думали о людях. И сейчас не думают о людях...
Эли привстал со своего председательского стула. Огляделся в тревоге. Власти подобных аналогий не терпели. Евсей Трубашник обмолвился о геноциде, взвились, как ведьма на помеле. "Начнется такая свистопляска..." Хотелось выскочить из зала, не присутствовать при сем...
– - Есть в Торе выражение "гемех хасидим". Добрые дела. В сокращении ГМАХ. Создать такие "гмахи" по всей стране. В каждом городе - от "кипастых", как вы говорите, - бесплатный юрист, социальный работник. У них вся информация: где квартира, где работа? Это давно должно было бы сделать государство. Но оно об этом и думать не желает...
– Двадцать лет подряд предлагаем поставить компьютер в Лоде...
– подал голос Дов.
– Где что находится. До сих пор ставят...
– Революция... по Чехову, - прозвучал из последних рядов иронический возглас.
– Теория малых дел... Ковер-самолет. Далеко с вами, кипастыми, не улетишь.
– Убийство евреев на дорогах. И даже на улицах Тель-Авива... Это вас тоже не волнует, что ли? Пересы-Шамиры относятся к этому... как к автомобильным авариям, неизбежным в большом городе. Две строчки в газете, и назавтра забыли. Наше движение забыть этого не позволит... Разве жизнь одного человека - это "малые дела"? ...Ни Кнессету, ни международному "Хьюмен райту" не позволит.
– Саша поймал себя на том, что его тяжелый армейский ботинок все время выбивает дробь. Продолжил спокойнее: - "Хьюмен райт" ежегодно дает сведения о нарушении прав арабов. А где же статистика варварских нарушений прав евреев-репатриантов, которых доводят до самоубийства?.. Что? Реально ли это? Да, есть международный опыт.
Американцы рассказали мне, что в Штатах существует "Consumer advacacy". Защита прав потребителя. Оно объединяет миллионы людей. В быту, в ежедневной нашей жизни, какое правительство сравнится с ним, по своему влиянию? По защите рядового человека. Оно может бойкотировать или привлекать к суду воровские банки, магазины, мисрады, где нас обманывают или хамят. Оно заставляет считаться с собой. Безо всяких партий. Только нас, новичков, здесь более пятисот тысяч, не забудем об этом.
Часть зала принялась аплодировать, балкон требовал слова. Эли снова и снова взывал к порядку, стыдил невыдержанных. Саша ждал подчеркнуто спокойно, облокотясь на трибуну, мол, криком ничего не докажете.