Бегущая могила
Шрифт:
После того как Цзян припарковал микроавтобус, товар был выгружен, и трое молодых мужчин взвалили на плечи тяжелые элементы киоска, которые они собирались установить. Остальные, включая Робин, несли коробки с плюшевыми черепахами, кукурузными куклами, плакатами и брошюрами. Тайо ничего не нес, а шел впереди, время от времени подбадривая остальных, и металлические шесты ларька лязгали в армейской сумке.
Добравшись до перекрестка трех пешеходных улиц, который после открытия близлежащих магазинов превратится в оживленную магистраль,
Она надеялась, что ей дадут ящик для сбора денег, так как это давало ей наибольшую свободу; она могла бы даже проскользнуть в магазин и проверить газету. Однако Тайо велел ей работать в киоске вместе с Вивьен. Затем он велел отъезжающим собирать деньги так, чтобы в среднем в день у участников было по сто фунтов. Хотя он не сказал об этом прямо, Робин поняла, что до сборщиков дошло, что без этой суммы им возвращаться нельзя, и с разочарованием наблюдала, как Эмили и Цзян, которых поставили в пару, уходят из поля зрения.
По мере открытия близлежащих магазинов, количество людей, проходящих мимо киоска, неуклонно росло. В течение первого часа Тайо наблюдал за тем, как Робин и Вивьен общаются с покупателями и критиковал их в перерывах между продажами. Больше всего покупателей привлекали плюшевые черепашки, которые нравились детям. Тайо сказал Робин и Вивьен, что если люди решат не покупать черепашку или кукурузную куколку, им все равно следует предложить ящик для сбора пожертвований на проекты церкви, и эта стратегия оказалась на удивление эффективной: большинство из тех, кого они спрашивали, жертвовали несколько монет или даже купюру, чтобы избежать неловкости от того, что ничего не купили.
Наконец, к облегчению Робин, Тайо ушел проверить, как идут дела у тех, кто собирает пожертвования. Как только он скрылся из виду, Вивьен повернулась к Робин и сказала со своим обычным акцентом представителя рабочего класса, который пропадал, когда она забывалась,
— Я не могу поверить, что он позволил Эмили приехать.
— Почему? — спросила Робин.
— Разве ты не знаешь о том, что произошло в Бирмингеме?
— Нет, что?
Вивьен огляделась вокруг, затем сказала более тихим голосом,
— Она связалась с парнем который там.
Это, как знал Робин, означало отношения, которые любой человек за пределами церкви счел бы ординарными: моногамное партнерство, начинающееся со взаимного сексуального влечения, которое в ВГЦ считали нездоровым продолжением инстинкта обладания.
— О, ничего себе, — сказала Робин. — Я не знала.
— Да, но это еще не все, — сказала Вивьен. — Она наговорила парню кучу лжи, которая заставила его усомниться в своей вере, и в итоге он поговорил об этом со старейшиной церкви, поэтому ее и переселили на ферму Чепмена.
— Ничего себе, — снова сказала Робин. — Что за ложь?
Вивьен снова огляделась, прежде
— Ладно, не распространяйся об этом, но ты знаешь, что они с Беккой знали Утонувшего Пророка?
— Да, я слышала об этом, — сказала Робин.
— Ну, судя по всему, это было что-то про Дайю. Просто полное дерьмо.
— Что она ему сказала?
— Я не знаю, — сказала Вивьен, — но это было так плохо, что этот парень чуть не ушел из церкви.
— Откуда ты все это знаешь? — спросила Робин, стараясь, чтобы в голосе прозвучало восхищение ее превосходными знаниями.
— Я поговорила с одной из девушек, которых переселили. Она рассказала мне, что Эмили и этот парень тайком уходили вместе и отказывались от духовной связи с кем-либо еще. Это был чистый материализм. Девушка считает, что Эмили на самом деле пыталась заставить его пойти с ней на ДВ.
— Это ужасно, — сказала Робин.
— Я знаю, — сказала Вивьен. — Видимо, им пришлось затаскивать ее в микроавтобус. Она кричала парню “Я тебя люблю”. — на лица Вивьен было отвращение. — Представляешь? Но, слава Богу, он просто ушел.
— Да, — сказала Робин. — Слава Богу.
Вивьен отвернулась, чтобы обслужить мать, чей маленький ребенок потащил ее посмотреть на плюшевых черепах. Когда они ушли, а маленький мальчик сжимал в руках свою новую черепашку, Вивьен снова повернулась к Робин.
— Ты знаешь, что папа Джей был в Лос-Анджелесе? — Ее голос смягчился при слове “папа Джей”; очевидно, спутница Робин была сейчас так же сильно влюблена в основу церкви, как и большинство женщин на ферме Чепмен, да и некоторые мужчины. — Ну, он возвращается на следующей неделе.
— Правда? — сказала Робин.
— Да. Он всегда возвращается на Манифестацию Утонувшего Пророка… У тебя есть с ним духовная связь?
— Нет, — сказала Робин. — А у тебя?
— Нет, — вздохнула Вивьен, ее тоска была совершенно очевидна.
В течение следующих двух часов Тайо несколько раз возвращался, чтобы проверить, сколько денег лежит в ящике под столом. В один из таких случаев он пришел, жуя, и смахнул со рта крошки чего-то похожего на печенье. Он не предложил двум другим что-нибудь съесть и не принес им никакой еды.
Прошло несколько часов, и Робин почувствовала легкое головокружение, когда, судя по положению солнца, была уже середина дня. Несмотря на то, что на ферме она привыкла к голоду и усталости, стоять так долго на одном месте, улыбаться, вести веселую беседу и проповедовать церковь под палящим солнцем было новым испытанием, и даже привычная еда из неряшливой лапши и пережаренных овощей не могла поддержать ее.
— Робин!
— Да?
Она машинально повернулась к тому, кто произнес ее имя, и через секунду с ледяным ужасом осознала, что натворила. Маленький мальчик держал в одной руке плюшевую красногрудую птичку и знакомил ее с черепахой, которую только что купил ему отец. Вивьен странно смотрела на Робин.