Бегущая могила
Шрифт:
— Последний человек, который мне это сказал, был в Бирмингеме, и он не… он не имел в виду… он…
Эмили начала плакать. Она покачала головой, когда Робин положила утешающую руку на ее плечо.
— Не надо, не надо — у тебя будут неприятности, быть милой со мной… ты не должна мне помогать, Бекка проследит, чтобы тебя за это наказали…
— Я не боюсь Бекки, — сказала Робин.
— Ну, тебе следовало бы, — сказала Эмили, делая глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. — Она… сделает все, чтобы защитить миссию. Все. Я… я должна знать.
— Как ты можешь
— Это потому, — сказала Эмили, глядя на пару маленьких панд в розовых и голубых подгузниках, — что я знаю кое-что… Бекка говорит, что я была слишком маленькой, чтобы помнить…. — Затем, торопливо подбирая слова, Эмили сказала: — Но я не была совсем маленькой, мне было девять, и я знаю, потому что меня переселили из детского общежития после того, как это случилось.
— После того, что случилось? — спросила Робин.
— После того как Дайю стала “невидимой”, — сказала Эмили, взяв это слово в кавычки. — Я знала, что Бекка лжет, даже тогда, но я пошла на это, потому что, — тут же полились слезы, — я любила… любила…
— Ты любила Бекку?
— Нет… нет… это не важно, не важно… я не должна… говорить обо всем этом… забудь, пожалуйста….
— Обязательно, — соврала Робин.
— Просто Бекка, — сказала Эмили, с трудом возвращая себе контроль над собой и вытирая лицо, — все время говорит мне, что я вру… это не так… с тех пор, как она уехала… Я чувствую, что она не та, что была раньше…
— Когда она ушла? — спросила Робин.
— Много лет назад… Они отправили ее в Бирмингем… Они разделили объекты плоти… Они, должно быть, подумали, что мы слишком близки… и когда она вернулась… она не была… Она действительно была одной из них, она не слышала ни слова против любого из них, даже Мазу… Иногда, — сказала Эмили, — я хочу кричать правду, но… это эгоизм…
— Говорить правду — это не эгоизм, — сказала Робин.
— Ты не должен так говорить, — сказала Эмили, замирая. — Вот так меня перевели.
— Я пришла в церковь, чтобы найти истину, — сказала Робин. — Если это еще одно место, где ее нельзя сказать, то я не хочу здесь оставаться.
— Одно событие, тысяча разных воспоминаний. Только Пресветлое Божество знает истину, — сказала Эмили, цитируя “Ответ”.
— Но есть и правда, — твердо сказала Робин. — Это не все мнения и воспоминания. Есть правда.
Эмили смотрела на Робин, казалось, с испуганным восхищением.
— Ты веришь в нее?
— В кого? В Бекку?
— Нет. В Утонувшего пророка.
— Я… Да, наверное, да.
— Ну… не стоит, — прошептала Эмили. — Она была не такая, как о ней говорят.
— Что ты имеешь ввиду?
Эмили посмотрела на витрину магазина игрушек, затем сказала:
— Она всегда занималась секретными делами на ферме. Запрещенными вещами.
— Какими вещами?
— Вещами в сарае и в лесу. Бекка тоже это видела. Она говорит, что я все выдумала, но она знает, что произошло. Я знаю, что она помнит, — в отчаянии сказала Эмили.
— Что ты видела, как Дайю делала в сарае и в лесу?
— Я не могу тебе сказать, — сказала Эмили. — Но я знаю, что
— Что? — спросила Робин.
— Она не умерла. Она где-то там, выросла. Она никогда не тонула…
Эмили слегка вздохнула. Робин повернулась: из-за угла стеллажа вышла женщина в белом топе и брюках, держа за руки двух буйных мальчишек, и Робин поняла, что Эмили на мгновение приняла мать за другого члена ВГЦ. Мальчишки наперебой стали требовать модельки “Томаса-танкиста”.
— Мне нужен Перси. Там Перси! Я хочу Перси!
— Ты действительно скажешь, что я упала в обморок? — Эмили шепотом спросила Робин. — В ванной, и все такое?
— Да, конечно, — ответила Робин, боясь сейчас еще больше надавить на Эмили, но надеясь, что теперь она установила отношения, которые сохранятся и на ферме. — Ты можешь идти?
Эмили кивнула, все еще шмыгая носом, и вышла вслед за Робин из магазина. Они прошли всего несколько шагов по игровому залу, когда Эмили схватила Робин за руку.
— Тайо хочет, чтобы ты связала себя с ним духовной связью, не так ли?
Робин кивнула.
— Ну, если ты не хочешь, — сказала Эмили тихим голосом, — ты должна пойти с папой Джеем, когда он вернется. Никому из мужчин не разрешается прикасаться к женам-духам папы Джея. Бекка — жена духа, поэтому она никогда не должна входить в комнаты Уединения с кем-либо еще.
— Я этого не знала, — сказала Робин.
— Просто иди с папой Джеем, — сказала Эмили, — и все будет хорошо.
— Спасибо, Эмили, — сказала Робин, которая оценила если не сам совет, то хотя бы то, что за его словами стояло полезное намерение. — Пойдем, нам лучше поторопиться.
Глава 67
Не я ищу молодого дурака;
Молодой дурак ищет меня.
И-Цзин или Книга Перемен
Страйк взял с собой очередное письмо Робин, чтобы перечитать его во время ночного наблюдения за Фрэнками в понедельник вечером, поскольку нашел в нем много интересного для себя.
Ван, писала Робин, была переведена с фермы Чепмена, хотя Робин не знала, куда она уехала. Своего ребенка она оставила Мазу, которая назвала девочку Исинь и теперь носила ее на руках и говорила так, как будто была ее биологической матерью. Робин также рассказала о своей поездке в Норвич, но так как она не упомянула о том, что случайно откликнулась на свое настоящее имя, Страйк, размышляя над утверждением Эмили о том, что Дайю на самом деле не утонула, не испытывал новых опасений по поводу безопасности Робин.
Даже без доказательств мнение Эмили заинтересовало детектива, поскольку вернуло его к размышлениям на эспланаде в Кромере, когда он обдумывал возможность того, что Дайю вынесли на пляж не для того, чтобы она умерла, а для того, чтобы передать кому-то другому. Сидя в темной машине и бросая регулярные взгляды на окна квартиры Фрэнков, которые, как ни странно в этот час, были освещены, он спрашивал себя, насколько вероятно, что Дайю выжила после поездки на пляж, но так и не пришел ни к какому выводу.