Бегущая зебра
Шрифт:
— Когда вы впервые взяли виски в рот, — усмехнулся Алик, — это тоже не было вкусно, но потом вы привыкли. И даже начали нюхать. Не так ли?
— Есть грех, — вздохнул Жоржик, разливая в бокалы дареный нектар. — Хорошо, знаете ли, и понюхать, и в рот взять в хорошей компании. — Вальтро вдруг быстро встала, прошла к бассейну и некоторое время шумно брызгала себе там в лицо, подрагивая плечами от холодной воды, потом с невозмутимым видом вернулась к столу.
— Вальтро светится от энергии, — сказала Тельма, как о чем-то очевидном, — потому что не разбрасывает свою
— А куда же она светит? — настораживаясь, спросил Жоржик.
— Само ее присутствие создает атмосферу, — сказал Алик. — Ее аура привлекает людей и способствует излечению.
— Ах, это, — Жоржик, уже заподозривший, что о некоторых специфических способностях Вальтро стало известно посторонним, облегченно вздохнул. — Ничего удивительного. В присутствии такой ассистентки, у кого угодно поднимется тонус.
— Как вы мочитесь? — поинтересовалась Тельма.
— Как все, — удивился Жоржик. — Писькой.
— Не страдаете ли вы простатитом? — уточнила Тельма.
— Не страдаю, — ответил Жоржик. — Профилактика простатита — это мое хобби.
— Вы в очень хорошей форме, — одобрительно кивнула Тельма. — Будете в еще лучшей, если станете втирать мочу в голову перед тем, как выйти на солнце.
— Да, действительно, — согласился Жоржик, сильно жалея, что рядом нет Нелли для поддержания разговора.
— Это улучшает мозговое кровообращение, — продолжила Тельма.
— И ускоряет созревание маразма, — поддакнул Жоржик.
— И ускоряет рост волос, — вмешался Алик, — Если втирать мочу в их корни.
— А ваш маразм будет благополучно созревать и дальше, — пригрозила Тельма, — Если вы не примете точку зрения специалистов.
— Спасибо, — поблагодарил Жоржик. — Я и какаю хорошо. Хороший продукт пропадает, — он подергал себя за седой пук волос, который свисал у него до середины спины. — Может, использовать для удобрения корней? Или для унавоживания хвоста?
— Нельзя, — с сожалением вздохнул Алик. — Кал употребляют только внутрь и только после предварительной подготовки.
— На хлеб, что ли, намазывают? — поинтересовался Жоржик.
— Нет, его ферментируют в банках, без доступа кислорода, — разъяснила Тельма. — Декан Свифт так делал и был очень умным.
— Не сомневаюсь, — сказал Жоржик. — Но поскольку, у нас нет подготовленного продукта, предлагаю выпить и закусить по-простому, чем Бог послал, — он потер руки. — У вас как с аппетитом?
— Прекрасно! — в один голос ответили Алик и Тельма.
Вальтро, которая на протяжении всего этого умного разговора сидела, не поднимая глаз от тарелки и не смея взять воды в рот, с облегчением схватилась за стакан с минералкой.
Отобедав, они укрылись от нарастающей жары в доме, где Алика и Тельму сразу понесло к книжным шкафам.
— У вас есть Свифт, — Алик обличительно указал пальцем.
— Он у меня есть, — согласился Жоржик, — хотя я и не ферментирую собственное дерьмо в банках. Я предпочитаю в нем вариться.
— У вас есть также и Парацельс и фон Крафт, — не менее строго указала Тельма.
— У меня много чего есть, — усмехнулся Жоржик, —
— Ну да, — усмехнулся Алик. — А если я вас сейчас обложу по-батюшке, вы же обидитесь?
— Можете и в штаны наложить, — предложил Жоржик, — нисколько не обижусь и даже дам вам Свифта, жопу вытереть.
— А вы дайте просто так, — вызывающе сказала Тельма, — и Парацельса. И Крафта.
— А вот и не дам, — вызывающе ответил Жоржик, — просто за так. Я собирал это дерьмо всю жизнь и люблю его, как собственное, в которое превратились все эти книжки. А вы хотите получить на халяву, даже не пукнув. Вот сможете наложить в штаны прямо сейчас? Отдам и Крафта, и Парацельса.
— Вы человек твердых принципов, — уважительно сказала Тельма.
— Очень твердых, до запора, — ответил Жоржик.
— Могу предложить вам хорошей азиатской конопли, очень помогает, — сказал Алик.
— Ну-ка, покажите, — заинтересовался Жоржик. — Уже сто лет не видел настоящей конопли.
— Это очень долго, — сочувственно сказал Алик, извлекая кисет, — особенно, учитывая ваш возраст. Пожалуйста, угощайтесь.
— Это ферментированный продукт, по-простому называемый «гашиш», — сказала Тельма. — Его можно не намазывать на хлеб, а есть просто так.
— Или предпочитаете соснуть? — с улыбкой спросил Алик, извлекая из нагрудного кармана изящный стеклянный кальянчик.
Жоржик внимательно посмотрел на них, переводя взгляд с одного на другую. Они явно поняли его игру и включились в нее, они не были глупы, они были из числа игроков, как и он сам, они ему нравились.
Его всегда тянуло к людям с крышей достаточно набекрень, чтобы туда задували ветры вселенной, но не настолько, чтобы перекрыть кругозор до размера амбразурной щели. Ему нравилось общество бродяг, спившихся поэтов и ворья, достаточно умного, чтобы не применять насилия, и даже на гастролях в Гамбурге или Вене он шатался по притонам, а не по магазинам. Он прожил долгую жизнь в театре жизни и прошел по сцене в лохмотьях, даже если и во фраке, жизнь обучила его множеству жестоких приемов, но он ненавидел жестокость, даже если она и выступала во фраке или под маской справедливости. Он точно знал, что насилие вырастает из неспособности предвидеть свои последствия, из глупости, а ум — это слабый росток, прорастающий из кровавой грязи насилия, всегда трусливый из-за способности предвидеть последствия и не способный на насилие в силу этой способности.
— Вальтро, ангел мой, — сказал Жоржик, опускаясь в кресло у холодного камина с кальяном в руке. — Я надеюсь, ты не балуешься странными зельями вдали от моих глаз? Это — лекарство, — он поднял вверх кальян, — и, как всякое лекарство, оно требуется и может помочь человеку больному, старому или умудренному настолько, чтобы быть старым или больным от этой жизни.
— Я больна этой жизнью! — расхохоталась Вальтро, опускаясь на ковер у его ног. — Я впала в зависимость от нее. Я вдыхаю ее и нахожусь под кайфом 24 часа в сутки.