Бегущие наобум

Бэгли Десмонд

Она рассмеялась.

— Не бойся. Бьерни привез ящик датского пива из своего последнего полета в Гренландию.

Это другое дело — датчане знают толк в пиве. Я смотрел, как Элин открывает бутылки и разливает пиво.

— Хочу, чтобы ты пожила у своего отца, — напомнил ей.

— Я подумаю над этим, — подала мне стакан. — Скажи, зачем тебе эта коробочка?

— Вся операция показалась мне очень подозрительной. Смердело на расстоянии. Слэйд утверждал, что противник сидит на пятках у Грэхема, и поэтому он в последний момент решился ввести меня в операцию. Но напали-то на меня,

а не на Грэхема, — я ничего не сказал ей об Линдхольме из опасения, что Элин может этого не вынести. — Не кажется ли тебе все это довольно странным?

— Да, очень странно, — согласилась она после некоторого раздумья.

— Более того, Грэхем следил за нашей квартирой, а это совершенно нетипичное поведение кого-то, кто знает, что сам может находиться под наблюдением противника. К тому же совершенно не верю, что за ним сле­дили: считаю, что Слэйд угостил меня эскалопом из лжи.

Элин, казалось, целиком углубилась в изучение пузырьков на стенке стакана.

— А возвращаясь к противнику, — отозвалась она, — кто он?

— Мои старые знакомые из КГБ, русская разведка. Я могу ошибаться, но не думаю.

Вытянувшееся лицо свидетельствовало о том, что она далеко не восхи­щена моим ответом. Поэтому я снова вернулся к теме Слэйда и Грэхема.

— Кроме того, Грэхем видел, как на меня напали в аэропорту, но даже не пошевелил пальцем, чтобы помочь. Хотя бы бросился вслед за типом, который смылся с футляром, но нет, он буквально ничего не сделал. И что ты на это скажешь?

— Сама не знаю.

— Совсем как я, — признался. — Именно поэтому от истории такая вонь. Возьмем Слэйда. Грэхем сообщает ему, что я провалил операцию, тот прилетает из Лондона — и что делает? Бьет меня линейкой по пальцам, утверждая, что я невоспитанный мальчик, а это на Слэйда совершенно не похоже.

— Ты не доверяешь ему, — заметила Элин. Прозвучало это как утверждение.

— Я доверяю ему так же, как смог бы добросить камень отсюда до острова, — показал в направлении острова Гримсей, выступающего из моря. — Слэйд соткал замысловатую интригу, а я хочу знать в ней свое место, чтобы в момент падения ножа не оказалось, что он направлен на мою шею.

— А что с пакетом?

— Это туз во всей игре, — я приподнял металлическую коробочку. — Слэйд думает, что пакет у противника, но пока это не так, ничего плохого не происходит. Противник тоже считает, что пакет у него, естественно, если пакет еще не открыли.

— Такое предположение реально?

— Думаю, да. Агенты разведки неохотно суют нос не в свое дело. Я допускаю, что четверка, забравшая у меня пакет, имела приказ доставить его шефу, не открывая.

Элин внимательно посмотрела на коробочку.

— Интересно, что в ней.

Посмотрел и я, но металлическая коробочка молчала.

— Может, взять консервный нож? — предложил вслух. — Нет, еще не время. Кстати, может, лучше будет вообще ничего не знать.

Элин гневно фыркнула.

— Почему вы, мужчины, всегда все так усложняете? Что ты, в конце концов, собираешься делать?

— Спрятаться и переждать, — соврал.— У меня будет много време­ни, чтобы надо всем поразмыслить. Может, пошлю этот проклятый пакет в Акюрейри до востребования и телеграфирую

Слэйду, где он может его получить.

Я надеялся, что Элин в это поверит, на самом же деле я собирался предпринять совершенно другое, в тысячу раз более опасное. Вскоре кто- то убедится, что оказался обманутым, поднимется шум, а я должен затаить­ся поблизости, чтобы увидеть, кто там шумит. Очень бы не хотел, чтобы Элин находилась тогда рядом со мной.

— Укрыться и переждать, — повторила она задумчиво. Повернулась ко мне. — А что ты скажешь, если мы проведем ночь в Асбырги?

— В Асбырги? Почему бы и нет, — я рассмеялся и допил пиво.

Во времена, покрытые мраком, когда боги были еще молодыми, в арктических пустынях проживал бог Один. Однажды он выбрался на прогулку верхом, во время которой его скакун Слейпнир споткнулся и потерял подкову над северной Исландией. Место падения подковы на землю зовется ныне Асбырги. Так говорит легенда, а геологи рассказы­вают нечто иное.

Проехав дорогой, проторенной колесами автомобилей, мы протисну­лись между скалами и оказались на территории, густо поросшей деревья­ми и окруженной скальными стенами. Здесь разбили лагерь. Если погода позволяла, мы обычно спали на земле: я соорудил брезентовую крышу, прикрепив ее к лендроверу, а затем достал матрацы и спальные мешки. Элин тем временем принялась готовить ужин.

Расположились мы, пожалуй, довольно удобно: наши обычаи несколь­ко отличались от простоты лагерной жизни. Я разложил складные стулья и столик, а Элин достала бутылку шотландского виски и два стакана. Хлопнули по стаканчику еще перед тем, как Элин принялась жарить мясо. Говядина в Исландии считается деликатесом, от которого я не собираюсь отказываться. Порой меня начинает воротить от баранины.

Вокруг царили тишина и спокойствие. Мы сидели, наслаждаясь вечер­ней красотой, и вели разговор ни о чем, дегустируя виски с запахом торфа. Думаю, мы оба сейчас нуждались в передышке от не дающего нам покоя Слэйда и его проклятого пакета. Само действо заложения лагеря было для нас возвращением к давним счастливым дням, и мы радостно это исполь­зовали.

Элин стала готовить ужин, а я налил себе еще один стаканчик и при­нялся размышлять, каким образом избавиться от девушки. Если она не согласится уйти по собственной воле, лучше всего, пожалуй, будет, если сам смоюсь ранним утром, оставив ей консервы и бутылку воды. С таки­ми запасами, да еще со спальным мешком, она продержится несколько дней, а тем временем здесь наверняка кто-нибудь объявится и поможет ей выбраться в цивилизованный мир. Я знал, что Элин придет в ярость, но зато останется в живых.

Спрятаться и переждать — этого мало. Я должен стоять на виду, слов­но жестяная утка в тире, и ждать, когда кто-то в меня прицелится. Не хотел, чтобы моя девушка находилась рядом, когда операция начнется.

Элин принесла ужин, и мы приступили к еде.

— Алан, — начала она неожиданно, почему ты ушел из. из Конторы?

Я замер с вилкой в руке.

— У нас оказались разные точки зрения, — коротко ответил.

— У тебя и Слэйда?

Я осторожно положил вилку.

— Да, это касалось Слэйда, и я не хочу об этом говорить.