Бегущий по лабиринту
Шрифт:
Судя по выражению его лица, он и сам ничего не понимал.
Ньют предпочел не вдаваться в подробности. Во всяком случае, сейчас. Он поднял с пола разбросанные в припадке одеяла и укрыл больного.
— Позже поговорим, а пока спи. — Ньют приложил ладонь ко лбу Алби и добавил: — Ты сейчас не в лучшей форме, шанк.
Но Алби уже засыпал и лишь слегка кивнул с закрытыми глазами.
Ньют глянул на Томаса и жестом указал на дверь. Томас только того и ждал. Хотелось поскорее покинуть этот сумасшедший дом, поэтому он поторопился вслед за Ньютом к выходу. Но едва они переступили порог, как за спиной
Парни замерли и обернулись.
— Что? — переспросил Ньют.
Алби открыл глаза и повторил сказанное, но уже громче.
— С девчонкой осторожнее.
Его веки снова закрылись.
И снова девушка. Так или иначе, все почему-то сводилось к ней. Ньют бросил на Томаса недоуменный взгляд, но в ответ тот только пожал плечами — слова Алби поставили его в тупик.
— Пойдем, — шепнул Ньют.
— И еще, — окликнул его Алби, не открывая глаз.
— Да?
— Берегите карты.
Произнеся это, Алби повернулся к ним спиной, показывая, что теперь разговор действительно окончен. Услышанное не очень-то обрадовало Томаса. Скорее, наоборот.
Они с Ньютом вышли из комнаты и тихо притворили за собой дверь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Томас и Ньют молча сбежали по лестнице и выскочили из Хомстеда во двор, залитый лучами солнца. Пожалуй, для Томаса все складывалось не самым лучшим образом.
— Есть хочешь, Томми? — спросил Ньют.
Томас не поверил своим ушам.
— Есть? Да мне после всего, что я увидел, блевать хочется!
Ньют ухмыльнулся.
— А я бы перекусил. Пошли на кухню, шанк, может, там чего осталось после обеда. Заодно и обсудим кое-что.
— Так и думал, что ты скажешь что-нибудь в этом роде…
Мало-помалу Томас становился вовлеченным в жизнь Глэйда, поэтому мог предугадывать события все лучше и лучше.
Они прошли прямо на кухню, где, несмотря на протесты Фрайпана, взяли сэндвичи с сыром и немного сырых овощей. От внимания Томаса не ускользнуло, что куратор поваров поглядывает на Томаса как-то подозрительно, но стоило ему в свою очередь посмотреть на Фрайпана, как тот немедленно отводил взгляд. Что-то подсказывало юноше, что отныне такое поведение станет нормой — местные обитатели почему-то считали его особенным. Несмотря на то, что Томас жил в Глэйде всего неделю, он ощущал себя так, будто находится здесь целую вечность.
Они решили пообедать снаружи и уже спустя несколько минут сидели у основания западной стены, откинувшись спинами на увитый плющом камень, и смотрели на занятых своими повседневными обязанностями глэйдеров. Томас заставил себя есть — судя по тому, с какой быстротой развивались события, очередной неожиданности можно было ожидать в любой момент, поэтому силы ему еще понадобятся.
— Ты раньше такое видел? — спросил Томас, помолчав минуту-другую.
Ньют внезапно помрачнел.
— Ты про Алби? Нет. Никогда. С другой стороны, никто никогда и не пытался рассказать, что именно они вспомнили во время Метаморфозы, а когда мы спрашивали — не признавались. Может, Алби оттого и пошел вразнос, что решил заговорить.
У Томаса кусок застрял в горле. Неужели Создатели за пределами Лабиринта каким-то образом могут их контролировать? От этой мысли бросило
— Надо отыскать Галли, — сменил тему Ньют, грызя морковку. — Спрятался где-нибудь, паршивец. Как поем, так сразу этим и займусь. Давненько он в Кутузке не сидел.
— Ты не шутишь?
Томас несказанно обрадовался словам Ньюта. Он с огромным удовольствием лично захлопнул бы за Галли дверь тюремной камеры, а ключи от нее зашвырнул бы куда подальше.
— Чертов шанк угрожает прикончить тебя, поэтому мы обязаны позаботиться о твоей безопасности. Пусть радуется, что мы не приговорили его к Изгнанию, но обещаю, этот кланкорожий дорого заплатит за свои выходки. Помнишь, что я говорил тебе про порядок?
— Ага.
Томас подумал, что Галли возненавидит его еще сильнее, отсидев срок в Кутузке. Плевать, — убеждал себя он. — Я больше не боюсь этого придурка.
— Вот как мы поступим, Томми, — сказал Ньют. — До конца дня будешь отираться возле меня — нам надо обсудить кой-какие дела. Завтра — Кутузка. Следующий день проведешь с Минхо. Я хочу, чтобы ты какое-то время держался подальше от остальных шанков. Усек?
Томас ничего не имел против.
— Звучит заманчиво. Значит, Минхо будет меня тренировать?
— Верно. Ты теперь бегун, и он станет тебя обучать. Лабиринт, карты и все такое. Многому придется научиться. Надеюсь, будешь работать не покладая рук.
Как ни странно, мысль о том, что придется снова выходить в Лабиринт, Томаса не испугала. Он твердо решил оправдать ожидания Ньюта, к тому же усердные тренировки помогут отвлечься от других проблем. И втайне Томас надеялся покинуть Глэйд как можно скорее — теперь его новой целью в жизни стало избегать контакта с глэйдерами.
Они молча доедали обед, когда Ньют вдруг заговорил о том, что беспокоило его на самом деле. Смяв в комок оставшийся от трапезы мусор, он повернулся к Томасу и заглянул ему прямо в глаза.
— Слушай, — начал Ньют. — Я хочу, чтобы ты признался кое в чем. Мы слишком часто слышали об этом от других, так что нет смысла отрицать. Настало время сказать правду.
Томас понимал, что рано или поздно все к этому и придет, но все-таки вздрогнул. Он промолчал.
— Галли говорил об этом, Алби говорил, Бен говорил, — продолжал Ньют. — Девчонка — и та, когда мы вытащили ее из Ящика, сказала то же самое. — Он умолк, возможно, ожидая встречного вопроса Томаса, но тот молчал. — Все как один сказали, что грядут серьезные перемены.
Ньют отвернулся, посмотрел куда-то вдаль, затем заговорил снова.
— Сомнений быть не может. Галли, Алби и Бен утверждали, что видели тебя в своих воспоминаниях во время Метаморфозы, и из этого я делаю вывод, что там, в прошлом, ты отнюдь не сажал цветочки и не помогал старушкам переходить улицы. Что-то с тобой и правда нечисто, раз у Галли руки чешутся тебя укокошить.
— Ньют, я действительно не понимаю… — начал Томас, но Ньют не дал ему договорить.
— Я прекрасно знаю, что ты ни черта не помнишь! Хватит повторять одно и то же, как попугай! У нас у всех память отшибло, и то, что ты в очередной раз напомнишь нам об этом, пользы не принесет. Я говорю о том, что ты от нас чем-то отличаешься, и, полагаю, пора над этим призадуматься.