Бегущий по лабиринту
Шрифт:
— Кто-то спалил ящики с картами, — пояснил Ньют. — Все, до последнего.
Томас стоял перед окошком Кутузки. Почему-то утрата карт его не слишком беспокоила — сейчас они ему казались ненужными. Расставаясь с Ньютом и Минхо, которые отправились в Картохранилище расследовать происшествие, юноша заметил, как они загадочно переглянулись, словно обменялись с помощью глаз какой-то секретной информацией. Впрочем, сейчас его волновало совсем другое.
— Тереза, — позвал он.
Протирая глаза,
— Никто не погиб? — спросила она очень сонным голосом.
— Ты что, спала?! — удивился Томас.
Увидев, что Тереза в порядке, он успокоился.
— Спала, — ответила она. — Пока не услышала, как что-то начало крушить Хомстед. Что произошло?
Томас покачал головой, не веря своим ушам.
— Ума не приложу, как можно спать под скрежет тварей, разгуливающих по Глэйду.
— Тебе бы хоть разок из комы выйти. Посмотрела бы я тогда на тебя, — съехидничала девушка и мысленно добавила: — На вопрос все-таки ответь.
Томас, уже успевший отвыкнуть от звучания ее голоса в своей голове, на мгновение оторопел.
— Брось эти шуточки.
— Тогда расскажи, что у вас там произошло.
Юноша вздохнул, не зная, с чего начать. История была такой длинной, а ему совсем не хотелось пересказывать все от начала до конца.
— Ты не знаешь Галли, но это один здешний псих, который сбежал несколько дней назад. Так вот, сегодня он вдруг объявился, а потом вскочил на гривера и снова скрылся в Лабиринте. Чертовщина какая-то.
Томасу до сих пор не верилось, что все это произошло наяву.
— Весьма исчерпывающе, — съязвила Тереза.
— Ну да.
Юноша обернулся, высматривая Алби. Сейчас он наверняка выпустил бы Терезу. Глэйдеры разбрелись по всей территории, но их вожака нигде не было видно.
Томас снова повернулся к девушке.
— Не могу взять в толк, почему гриверы убрались сразу после того, как забрали Галли. Он что-то говорил про то, что гриверы будут убивать нас по одному каждую ночь, пока не перебьют всех. Псих повторил это два раза.
Тереза просунула руки сквозь прутья решетки и положила на бетонный подоконник.
— По одному каждую ночь? Зачем?
— Понятия не имею. Он еще сказал, это как-то связано с… испытаниями или… Переменными. Что-то вроде этого.
У Томаса вновь возникло необъяснимое желание — такое же, как и в прошлую ночь, — прикоснуться к ее руке. Впрочем, он себя быстро осадил.
— Том, я все думала о том, что тебе сказала. Ну, Лабиринт — это код… Знаешь, ночь в одиночестве в камере способна творить чудеса: мозги начинают делать то, ради чего они и предназначены.
— И что эти слова значат?
Сгорая от любопытства, Томас постарался абстрагироваться от криков и споров, доносившихся отовсюду: весть о пожаре в Картохранилище разнеслась по всему Глэйду.
— Смотри. Стены перемещаются каждый день, так?
— Так.
Юноша чувствовал, что
— И Минхо утверждает, что их конфигурации что-то обозначают, так?
— Ну да.
Мозг Томаса начал лихорадочно работать; показалось даже, что воспоминания из прошлого вдруг начали высвобождаться из плена замутненного разума.
— Я не помню, почему сказала про код. Знаю, что, когда вышла из комы, у меня в голове была настоящая мешанина из мыслей и обрывков воспоминаний. Безумное ощущение, будто мне в буквальном смысле высасывают память или… выскребают мозг. И вот тогда я подумала, что обязана сообщить о коде, прежде чем мне совсем опустошат сознание. Так что все это, наверное, очень важно.
Томас почти не слушал ее — он усиленно размышлял над загадкой.
— Они всегда сравнивали конфигурации стен в секторах по дням — карту сегодняшнего дня сличали со вчерашней, вчерашнюю с позавчерашней и так далее. Причем каждый бегун анализировал только свой сектор. Вот я и думаю: может, надо сравнивать конфигурации разныхсекторов…
Он умолк, чувствуя, что ухватился за что-то важное.
Тереза, видимо, в свою очередь его тоже игнорировала, потому что продолжала размышлять вслух:
— Первое, что мне приходит на ум при слове «код» — буквы. Буквы алфавита. Возможно, в конфигурациях Лабиринта заключено какое-то буквенное сообщение…
И тут Томас все понял: ему даже показалось, что он услышал в мозгу щелчок, с которым отдельные части головоломки сложились в единое целое.
— Ты права! Ты совершенно права! Бегуны все время искали совсем не то, что нужно! Они вообще неправильно анализировали карты!
Тереза приблизила лицо вплотную к решетке и сжала прутья руками с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
— О чем ты говоришь?..
Томас схватился за прутья, за которые держалась Тереза, и приблизился к ней так близко, что смог уловить исходящий от нее запах, — на удивление приятная смесь пота и цветочного аромата.
— Минхо говорил, что конфигурации регулярно повторяются, но почему — они так и не поняли. Сектора всегда сравнивали по отдельности, анализируя изменения хронологически. А что, если один день — отдельный элемент кода, и требовалось проанализировать изменения во всех восьми секторах, а потом собрать воедино?
— Думаешь, в суточных изменениях конфигураций зашифрованы какие-то слова? — спросила Тереза. — Лабиринт говоритс помощью движения стен?
Томас кивнул.
— Возможно, в картах зашифрованы не слова, а буквы. Кто его знает. Так или иначе, бегуны всегда считали, что изменения в конфигурации стен позволят вычислить прямой выход из Лабиринта. Они рассматривали карты как собственно карты, а не как замаскированные письменные сообщения. То есть мы должны… — Он запнулся, вспомнив, что ему сообщил Ньют. — О нет!..