Бегущий по лезвию бритвы (сборник)(др.перевод)

Дик Филип Киндред

— И что новенького?

— Черт побери, — ответил он, — все предприятие разваливается. Я поэтому и приехал: ты же сама хотела принимать участие во всех решениях насчет новых методов работы, и — бог свидетель — именно сейчас нам необходимо разработать эти методы или, по крайней мере, реорганизовать всю нашу поисковую систему.

— А мне снилось… — сказала Элла. — Я видела туманный красный свет, он был ужасен. Но, несмотря на это, меня все время тянуло к нему, я не могла удержаться.

— Да, — кивнул Ранкитер, — об этом говорится в «Бардо Тходол», «Тибетской Книге Мертвых». Вспомни, врачи рекомендовали тебе прочесть ее,

когда… когда ты умирала.

— Туманный красный свет — это нехорошо, правда? — спросила Элла.

— Да. Его следует избегать. — Он откашлялся. — Слушай, Элла, у нас неприятности. Ты в силах выслушать меня? Я бы не хотел чрезмерно утомлять тебя. Просто скажи, что ты устала или хочешь поговорить о чем-нибудь другом.

— Это так необычно. Мне кажется, я проспала все это время после нашего разговора. Что, действительно прошло два года? Знаешь, что мне кажется, Глен? Что все мы — и эти люди, которые окружают меня, — больше и больше интегрируемся. Все больше моих снов не имеют ко мне никакого отношения. Временами я мужчина, иногда — пожилая женщина, страдающая расширением вен, порой — ребенок… Я оказываюсь в местах, которые никогда в жизни не видела, и совершаю разные бессмысленные поступки.

— Что ж, это объясняют тем, что ты изменяешься в направлении нового лона, из которого должна родиться на свет. А этот туманный красный свет означает нехорошее лоно — тебе не следует идти туда, это унизительный и скверный тип лона. Скорее всего, ты предвидишь свою будущую жизнь или как там это еще можно назвать.

Он чувствовал себя довольно глупо, изъясняясь таким образом, поскольку принципиально не придерживался никаких религиозных убеждений. Но явление полужизни было реальностью, превратившей всех в теологов.

— Ну, ладно, — сказал он, меняя тему, — послушай, что случилось. С. Доул Мелипон исчез из поля зрения. Именно поэтому я и приехал сюда.

На мгновение наступила тишина, а потом Элла рассмеялась.

— Кто или что есть этот самый С. Доул Мелипон? Мне просто не верится, что нечто такое может существовать.

Так хорошо знакомый ему теплый тон ее смеха заставил его вздрогнуть. Он слишком хорошо помнил его, даже после разлуки. Смеха жены он не слышал уже лет десять.

— Ты, наверное, забыла, — сказал он.

— Нет, я не могу забыть что-то такое, что называлось бы С. Доул Мелипон. Это что-то вроде домового?

— Это главный телепат Рэймонда Холлиса. Вот уже полтора года, а точнее, с того момента, когда Г. Г. Эшвуд засек его в первый раз, рядом с ним всегда держится по крайней мере один из наших инерциалов. Мы никогда не спускали с него глаз, мы просто не можем себе этого позволить. Если появляется необходимость, он может создать поле, вдвое сильнее, чем любой другой сотрудник Холлиса. Кроме того, Мелипон — лишь один из людей Холлиса, которые исчезли, по крайней мере, для нас. Ни одна из организаций, входящих в Объединение, не знает об этом больше нас. Я подумал, что можно спросить тебя, как мне следует поступить. В точности, как ты отметила в завещании. Помнишь?

— Помню. — Казалось, что она говорит издалека. — Дайте больше рекламы по телевидению. Предупредите людей. Скажите им… — ее голос постепенно таял.

— Тебе скучно, — невесело сказал Ранкитер.

— Нет. Я… — Она заколебалась, и он почувствовал, что она снова отдаляется. — Все эти люди — телепаты? — спросила она после минутной паузы.

— Преимущественно

телепаты и ясновидящие. Я знаю, что их нет на поверхности Земли. В моем распоряжении есть дюжина инерциалов, которые неактивны и которым сейчас нечем заняться, поскольку нигде нет людей с пси-способностями, влияние которых они могли бы нейтрализовать. Но что заботит меня больше всего — упал спрос на инерциалов. Хотя что еще можно ожидать, если телепаты исчезают… Однако я знаю, что они все вместе работают над какой-то одной задачей — точнее, мне так кажется. Я уверен, что кто-то нанял целую группу телепатов. Но только Холлис знает, кто наниматель и где они сейчас находятся. И о чем вообще идет речь. — Он погрузился в невеселое молчание. Как могла Элла помочь ему? Она замкнулась в своем гробу, отрезанная от мира при помощи низких температур. Она знала лишь то, что он сообщал ей. Но он всегда полагался на ее разум, на этот типичный для женщин разум — на мудрость, опирающуюся не на знание или опыт, а на что-то врожденное.

В те времена, когда она еще была жива, он никак не мог разобраться в этом и, конечно же, у него не было никаких шансов сделать это сейчас. Другие женщины, с которыми он имел дело после ее смерти — а их было немало, обладали лишь незначительной частью этого дара. В них были лишь намеки, указывающие на большие потенциальные возможности, которые, однако, так никогда и не реализовались.

— Скажи, — спросила Элла, — что за человек этот Мелипон.

— Чудак.

— Он работает ради денег? Или из-за убеждений? Когда они начинают распространяться обо всей этой пси-мистике, об ощущении цели, о космической идентификации, это всегда вызывает у меня подозрение. Ведь именно так было с отвратительным Сараписом, ты его еще помнишь?

— Сараписа уже нет в живых. Я полагаю, что Холлис убрал его за то, что он тайно от него пытался организовать собственное предприятие и стать конкурентом. Один из ясновидящих Холлиса предупредил шефа. Но Мелипон является гораздо более серьезной проблемой, чем Сарапис. Когда он в хорошей форме, требуется не менее трех инерциалов для нейтрализации его поля. И на этом мы теряем кучу денег — гонорар ведь тот же, что и при использовании одного человека. Объединение ввело этот прейскурант, и мы должны под него подлаживаться.

С каждым годом он становился все худшего мнения об этом Объединении, и это сделалось его навязчивой идеей. Он считал, что оно не приносит никакой пользы, а обходится в кругленькую сумму, да к тому же ведет себя чересчур самоуверенно.

— Насколько мы можем судить, — продолжал Ранкитер, — побудительным мотивом для Мелипона являются деньги. Но, собственно, какая разница? Или ты считаешь, что это менее опасно? — Он напряженно ждал ответа. — Элла! — позвал он.

Тишина.

— Эй, Элла, ты меня слышишь? Что случилось?

«Черт побери, — подумал он, — она опять ушла».

Наступила пауза, а потом в наушнике зазвучала материализованная мысль:

— Меня зовут Жори.

Это не были мысли Эллы: они имели «элан» другого вида, более живые и связные, но лишенные свойственной его жене чуткой быстроты.

— Прошу вас отключиться, — произнес Ранкитер, охваченный неожиданно нахлынувшим страхом. — Я беседовал со своей женой, Эллой. Откуда вы взялись?

— Меня зовут Жори, — приплыла мысль, — со мной никто не разговаривает. Я к вам подключусь на минутку, если вы не имеете ничего против. Кто вы такой?