Белая дорога

Флевелинг Линн

Найденный же случайно след от копыта с кривым гвоздем, окончательно убедил их, что они верно идут по следу.

На вторую ночь Новен обнаружила ночную стоянку беглецов. По следам копыт и отпечаткам тел на снегу было можно узнать всё, что душе угодно. А останкам потемневшего кострища было от роду день или два.

Пошарив по окрестностям, Ризер нашёл и их туалет, и другие следы — там, где они потрошили кроликов и обдирали с них шкурки.

— Хм, полукровка со своим луком не дают им остаться с пустым брюхом? — спросил Рейн, присаживаясь

на корточки и пересчитывая черепа. — Что ж, он, по крайней мере, хоть ещё на что-то годен, помимо того, чтобы питать своей кровью тайан’джила.

— А может быть и не только на это, — хохотнул в ответ Тегил. — Видел я, как они там устроили свои лежанки: один в сторонке, а двое рядышком. И гляньте-ка сюда!

Он заставил их вернуться к цепочке следов на снегу, по которой было видно, что один уходил куда-то, в одиночку, в сторону леса.

— Самый тяжёлый из них… тирфейе… судя по глубине следов. Тот, кто ночует один, надо полагать.

— Лучше знать всё, если дело дойдёт до драки, — ответил Ризер.

— Гляньте, что я нашёл! — воскликнул Рейн, когда все возвратились к очагу.

Он нагнулся и подобрал длинное белое перо с несколькими серыми полосками.

— Перо белой совы. Точно такой же, какую я видел прошлой ночью.

Ризер едва удостоил его взглядом.

— Если обрезать ствол, может выйти неплохое перо чтобы писать письма.

— Это птица Матери, — сказал мальчику Турмай. — Сбереги его, оно принесет тебе удачу.

— А что скажете вот про это? — Сона присела возле кострища и взяла с земли прядь волос. Темных, с подпалёнными кончиками.

— То, что они обрезали свои волосы, — отозвалась Новен. — Что тут такого?

— Нет, ты только понюхай их, Капитан!

Ризер взял у неё прядку и поднёс к носу. Запах был сладковатым, как от цветка, с легким оттенком магии, которую Ризер не смог опознать. А ещё среди тёмных волосков было несколько серебристых.

— Они пытаются скрыть его, но, похоже, не слишком успешно.

С наступлением темноты разбили большой костер и устроились вокруг него, чтобы доесть остатки косули, убитой Новен с её метким луком, а также догрызть репу, украденную с одной из ферм несколько дней назад.

Поев, Турмай уселся на своей лежанке и принялся играть. Все уже привыкли к этой странной музыке. А Ризеру даже стало интересно, какие ещё невероятные звуки сможет извлечь колдун.

Быть может именно это и заставило его отвлечься, так что он оказался совершенно не готовым к появлению полудюжины человечков, вдруг высыпавших в круг света от костра. Первой мыслью Ризера было то, что они кажется, безоружны. Второй — что один из них так же, как и Турмай имеет при себе такой же у’лу, а на его лице и руках — такие же колдовские метки, как у Турмая.

Они были одеты в свободные кожаные туники, украшенные зубами животных, а их черные гривы были ещё и длиннее и косматее, чем у Турмая. Турмай же, поднявшись и поклонившись человечку с у’лу, выглядел ничуть

не менее удивленным, чем сам Ризер. Чужак поклонился ему в ответ и сказал что-то на языке, сильно напоминавшем язык рета’ноев. Скорее всего, это он и был, потому что Турмай улыбнулся в ответ и заговорил с тем же труднопроизносимы акцентом.

Они немного побеседовали и осмотрели у’лу друг друга, и только потом Турмай начал переводить остальным.

— Это — народ рета’ноев! — сказал он, улыбаясь во всю ширь. — Их предки осели в местных горах, после того как их прогнали с моря. Их местный колдун, Наба, знал, что я должен прийти.

Второй колдун поднял и показал Ризеру свой у’лу. Как и инструмент Турмая, тот был изукрашен кольцами рисунков и резьбы, среди которых был такой же отпечаток черной ладони, хотя и находился чуть в ином месте на древке у’лу.

— То, каким образом спускается по кольцам у’лу узор ладони, предсказывает, что ожидает колдун, — пояснил Турмай. — Мой указал мне на долгое путешествие. Набе же предсказал встречу с чужестранцем, который окажется не чужаком. Он говорит, что речь шла обо мне, человеке его же крови, пришедшем издалека.

— Чего же им нужно от нас? — спросил Ризер, несмотря на совершенно очевидную радость Турмая, не избавившийся от своих подозрений.

— Они услышали мою игру и спустились за мной. Остальные же их не волнуют. За исключением вашего тайан’джила. Это уже второй тайан’джил, встреченный ими.

— Они видели чужаков?

— Они говорят, трое всадников проследовали по этой тропе, с ними — белый ребёнок. Впрочем, он был скрыт примерно той же магией, что и ваш. Для них Хазадриен — «белый человек».

Он снова поговорил с Набой, затем опять обернулся к Ризеру.

— Он говорит, что белый ребенок — порождение зла. Наба очень сильный колдун, но даже он не решился подойти к нему близко. Он говорит, что отчётливо ощущал запах крови, исходящий от всех троих. И от малыша тоже. Он говорит, наш тайан’джил не пахнет смертью, и он рад этому, и особенно, раз я вместе с вами. Если бы он учуял подобное от меня, он был бы вынужден атаковать.

— Что ж, выходит, нам повезло, — Ризер не зря волновался прежде, не могут ли рета’нои убивать своим колдовством, к тому же об этой их силе ходило немало историй.

Он обвел взглядом лужайку, рассматривая остальных. Кто знает, сколько ещё этих колдунов скрывается здесь повсюду в кромешной тьме.

— Спроси, как давно он их видел.

Турмай снова обратился к Набе.

— День назад.

— Передай ему мою благодарность. И спроси, не разделят ли он и его люди нашу трапезу.

Предложение было принято и рета’нои в свою очередь предложили им свои котомки с провизией. `Фейе было отлично известно, как сильно можно обидеть рета’ноев отказом принять их пищу, а потому им пришлось, сохраняя приличную мину, жевать терпкие ягоды, закусывая ими «душистое» вяленое мясо, преподнесенное незваными гостями.