Белая дорога
Шрифт:
— А вы сами не догадались?
— Тайан’джил значит «белая кровь». Выходит, белая дорога ведет к ним?
— Да. И мы ехали по ней, когда покидали Ауренен. Но «белой дорогой» иногда называют и самих тайан’джилов. Ведь их кровь исцеляет нас, та самая кровь, что сделала из нас изгнанников.
— Ясно. И я прав, решив, что Хазадриен был создан из вашей предводительницы, Хазадриели?
— Да.
— Но это же более четырех поколений назад! Неужели он настолько старый?
—
— Как же вы кормите его, если тот, из кого он создан, давно мёртв? — Алек наконец нарушил своё молчание.
— Тайан’джила может кормить любой хазадриельфейе. Во всех нас всех течет одна и та же кровь. Думайте о нас что хотите, но мои люди не позволят Себранну страдать или остаться голодным.
— Любой? — Алек выглядел по-настоящему встревоженным этой вестью.
Сердце Серегила сжалось от сочувствия. Сначала безразличие рекаро к их разлуке, теперь это. Зато, быть может, это заставит его, наконец принять очевидное, когда мы возвратимся.
Повернувшись к Ризеру, Серегил спросил:
— Как Хазадриель и её народ оказались в той долине?
— А что вам вообще о ней известно?
— Лишь то, что у неё было что-то вроде видения, и что потом она собрала свой народ и повела на север.
— Это лишь конец всей истории, но не её начало. Её захватили пленимарцы, и ею воспользовались эти… как вы их там называли?
— Алхимики.
— Да. Алхимики, чтобы создать Хазадриена. Ей как-то удалось бежать, и увести с собой ещё четырёх ’фейе, а также пятерых тайан’джилов, включая Хазадриена. И они оказались единственными, кто сумел вернуться. То, что она увидела в Пленимаре…, — Ризер на минуту умолк, сделав правой рукой какой-то знак, выражавший то ли почтение, то ли отвращающий зло. — Только после этого ей открылось, что её кровь и кровь тех людей, с которыми обращались так же, как с нею, таит в себе нечто особенное, не похожее ни на что.
— Кровь дракона? — пробормотал Алек.
Ризер глянул на него с удивлением.
— Да. Мы несём в себе благословение Великого Дракона. Это наш дар, он же — наше проклятье.
— Они все обладают целительным даром? — вмешался Микам.
Ризер сделал вид, что ничего не слышал.
— Ответь, — потребовал Серегил.
— Да. Для нашего народа они то же, что сокровище. Некоторые даже почитают их священным даром Ауры. Но та же белая кровь становится проклятьем, если вдруг по соседству оказываются тирфейе. Они пытают нас, делают нас рабами, чтобы сотворить своих тайан’джилов, забирают кровь для тёмного колдовства.
— Мой народ ту ни при
Ризер лишь мрачно усмехнулся.
— О да. За все эти годы мы находили Тайан’джилов во всех тирских землях. Так что не одним пленимарцам известен секрет их создания. Вот почему мы забрались в такую даль. Вокруг долины, которую вы зовете долиной Дохлого Ворона, на многие мили не было ни единого тира, когда она привела туда своих людей. Теперь же, когда они там есть, мы вынуждены охранять себя ещё тщательнее.
— Я из Керри, — сказал ему Алек. — Там многие даже не верят в ваше существование. Я и сам всегда полагал, что ’фейе это всего лишь сказки бродячих певцов.
— А вот твоему отцу это было известно гораздо лучше, — заметил Ризер. — Неужели он врал тебе, своему единственному ребенку?
— Только чтобы обезопасить его, — вмешался Серегил. — Чтобы он не отправился искать народ, к которому принадлежала его мать, или искать мести. Отцу Алека было отлично известно, какая участь его ждёт, окажись он с вами рядом.
— Прежде всего, как твой отец познакомился с ней, Алек? Если, конечно, позволишь меня спросить, — сказал Микам.
— Он никогда мне ничего о ней не рассказывал, кроме того, что она умерла, едва успев родить меня. И сколько бы я ни расспрашивал, он хранил молчание. Иногда он выглядел таким печальным.
Алек задумался, глядя куда-то вдаль так, словно мог видеть там своё прошлое.
— Он никогда не жил среди своих. Так что были лишь он и я. И мы потсояно кочевали. И мы никогда не приближались к перевалу.
Он повернулся к Ризеру.
— Так это потому, что ему было известно про Эбрадос? И вы охотились на нас?
— Конечно. До того самого дня, как конь нашего капитана вернулся с окровавленным седлом. Мы были уверены, что он вас нашёл и твой отец убил его.
— Нет. Я бы знал, — Алек запнулся. — Иногда он оставлял меня у хозяев постоялого двора, я тогда был совсем маленьким. Быть может, он знал, что где-то рядом Эбрадос?
— Он был очень смелым и хорошим человеком, — сказал Микам.
Алек трудно сглотнул.
— Я не знаю. Он был просто… моим отцом. У него даже меча не было.
— Если он был хотя бы в половину таким же хорошим стрелком, как ты, он ему был не нужен.
— Хороший человек не оставит на одинокую погибель мать своего сына, — сказал Ризер.
— Он не оставлял! — воскликнул Алек. — Я видел, как всё произошло, в том видении в Сарикали. Он пытался её спасти, когда она погибала. Ваши люди убили её прежде, чем он сумел сделать это. Но он спас меня.
— Он не ведал, что творит, — высокопарно ответил Ризер.