Белая как молоко, красная как кровь
Шрифт:
Запрещение выходить из дома до конца учебного года означает, что предстоит провести более двух месяцев в заточении, не считая посещений Беатриче, которые мама утвердила в качестве условия нашего перемирия. Я счастлив, несмотря на наказание, потому что мне оставлен единственный и действительно важный повод выходить на улицу. Что же касается футбола, тут я что-нибудь придумаю. И потом, хорошо всё же, что благодаря такому наказанию я, возможно, перейду в следующий класс. Теперь, когда меня ничто не отвлекает и никуда не хожу, мои занятия сводятся к следующему: делаю уроки (чаще всего с Сильвией; она старается, а я нет); сижу за компьютером (но и тут время обусловлено договором от 21 марта: в тот день мы с Сильвией были у Беатриче,
Да, рассматриваю звёзды, по той простой причине, что папа заразил меня интересом к астрономии. Он знает названия всех созвездий и способен находить звёзды, рисуя пальцем невидимую серебряную паутину, которая соединяет их, как в игре с точечками в журнале «Сеттимана Энигмистика» [32] .
Когда-нибудь это пригодится мне с Беатриче. Хочу показать ей все звёзды и придумать созвездие с её именем. Как оно будет выглядеть? Как выглядит мечта?
Вхожу в комнату Беатриче со своей гитарой на ремне. Чувствую себя как бродячий музыкант, из тех, что ходят по вагонам в метро и, поиграв, просят немного счастья.
32
«Сеттимана Энигмистика» (La Settimana Enigmistica) — журнал кроссвордов и судоку.
Беатриче улыбается: я сдержал обещание. Она читает, лёжа на животе, а громкий голос Элизы [33] из стереопроигрывателя пытается унестись в приоткрытое окно.
— Значит, сегодня начнём! — радуются зелёные глаза Беатриче, словно мы собираемся заняться чем-то таким, что не имеет конца. — Хочу научиться играть эту песню, — говорит она, кивая на проигрыватель.
Я долго ждала Чего-то, чего нет, И пропустила Восход солнца…33
Элиза (Elisa) (р. 1977), полное имя Элиза Тоффоли — известная итальянская певица, автор песен.
— С таким учителем, как я, нет проблем… Конечно, мне придётся приходить к тебе каждый день…
Беатриче счастливо смеётся, запрокинув голову и прикрыв рукой губы, словно старается сдержать столь откровенное проявление чувств, — это она-то, которая всё могла бы себе позволить.
— Я была бы рада, Лео, но ты же знаешь, мне трудно…
Достаю гитару из футляра, будто сам Эдж [34] .
Опускаюсь на край кровати, рядом с Беатриче; она тоже садится. Будь на свете устройство, способное регистрировать запахи, я записал бы аромат её движений. Помещаю гитару ей на колени и показываю, как держать руку на грифе, — рядом с худенькой Беатриче инструмент кажется просто огромным. Из-за спины веду её руку по грифу к тому месту, где нужно прижать струну; на какое-то мгновение мои губы оказываются у самой шеи Беатриче, и невольно возникает вопрос: о чём думает моя голова, почему не приказывает поцеловать её.
34
Эдж (The Edge) — прозвище Дэвида Хауэлла Эванса (р. 1961), известного музыканта, гитариста, клавишника и основого бэк-вокалиста ирландской рок-группы U2.
Песня
— Ну вот, теперь прижми эту струну большим пальцем, а другой рукой ущипни её вот здесь.
Беатриче, сжав губы, с усилием пытается извлечь звук. Теперь, уже в тишине, он звучит глухо и лишает её сил. Это существо, которое должно было бы одарить мир невиданной гармонией, беспредельной симфонией, теперь способно извлечь только одну нестройную ноту. Осторожно накрываю рукой пальцы Беатриче и прижимаю их к грифу.
— Вот так.
И струна начинает вибрировать.
Помогаю Беатриче играть.
Она смотрит на меня и улыбается, как будто я показал ей какое-то скрытое тысячелетиями сокровище, хотя всего лишь научил извлекать звук.
Она в нетерпении отдаёт мне гитару:
— Покажи, как ты это делаешь, так быстрее научусь.
Беру гитару, Беатриче слегка отодвигается, съёживается и обнимает руками свои колени.
Проигрываю мелодию. Беатриче узнаёт песню Элизы и закрывает глаза, словно ищет что-то утерянное.
— Почему не поёшь? — спрашивает она.
Спешу ответить:
— Потому что не знаю слов.
Но, по правде говоря, только потому, что боюсь сфальшивить.
Закрыв глаза, Беатриче начинает тихо-тихо напевать:
Чудо из чудес — Жива надежда! Секрет простой: Жить нужно так, Будто видишь Только солнце…Аккомпанирую, и голос её заполняет всю комнату:
Секрет простой: Жить нужно так, Будто видишь Только солнце, Только солнце, Только солнце… А не то, чего нет…Сопровождаю последние слова заключительным аккордом.
И мы остаёмся с ней в тишине, наступившей после окончания песни. Это какая-то двойная тишина — тишина в квадрате, в которой эхо прозвучавших слов как бы вновь повторяется, подобно колыбельной, усыпившей лишние заботы и пробудившей то, что нужно.
Беатриче открывает глаза и улыбается: зелёный цвет глаз и огненно-рыжий цвет волос обрамляют её сияющую улыбку — это краски, которыми нарисован мир.
Потом Беатриче плачет: слёзы текут по улыбающемуся лицу.
Сдерживая волнение, смотрю на неё и не понимаю, почему страдание и радость плачут одинаково.
Порой приготовление уроков вместе с Сильвией оказывается единственным спасением от ядовитой тоски. Занимаемся, и бывает, какие-нибудь стихи Данте или высказывание какого-нибудь философа уносят нас очень далеко.
Рассказываю Сильвии о посещениях Беатриче. Рассказываю про всё, о чём мы говорим, и становится легче, потому что после встреч с Беатриче у меня словно камень какой-то остаётся на сердце. И как избавиться от него, не знаю. Но разговоры с Сильвией служат, похоже, неким ферментом, облегчающим моё существование. Сильвия слушает мои рассказы внимательно и никак не комментирует. Но мне достаточно и её молчания. Однажды, правда, она предложила:
— Хочешь, помолимся о ней?
Я доверяю Сильвии и, раз она считает, что это поможет, соглашаюсь. Так что иногда мы произносим простую молитву. Я-то в неё не верю, но Сильвия верит. И поэтому мы молимся о выздоровлении Беатриче:
— Боже (если ты есть — это я добавляю про себя), вылечи Беатриче!
Очень простая молитва, но в ней главное. И если бог — это бог, то ему не нужны лишние слова. Если бога нет, они бесполезны. Но если он всё-таки существует, то, может, пробудится от своего миллионолетнего сна, чтобы хоть раз сделать что-то действительно полезное. Этого я никогда не говорил Сильвии, чтобы не обидеть её, — но думаю-то я именно так.