Белая кобра
Шрифт:
— Если ты согласишься мне помочь… Хотя бы выбраться из Москвы. Я не буду просить у тебя деньги. У меня в Ростове живут папа и мама, я им посылала деньги, они сначала не брали, а потом стали брать. После мама призналась, что они не тратили мои деньги, а открыли вклад, который мне же и завещали. Мама сказала, что это мне на черный день. Мало ли что может в жизни случиться… Вот случилось…
Она замолчала, сосредоточившись на дороге, а я больше ни о чем не спрашивал. Язык у меня во рту распух, мозги тоже, лицо оплывало, веки натекали на глаза, в ушах
И все же я провалился в эту темноту, именуемую забвением и дающую временное успокоение. Когда же пришел в себя, мы стояли. Я с трудом открыл глаза, в которые словно песок насыпали, и подумал, что у меня опять в ушах пробки, так было тихо. Но после я услышал близкий детский смех и понял, что с ушами у меня все в порядке, а мы просто стоим.
С трудом осмотревшись по сторонам я увидел, что стоим мы в уютном тенистом дворике, загороженном домами, я даже не сразу понял, как Ира сюда въехала. Прямо перед нами был большой прямоугольник детской площадки, обсаженный деревьями, с песочницами, качелями, игрушечными теремками, горками и бревенчатыми домиками.
Ира сидела рядом, скрестив на руле руки и опустив на них подбородок, и смотрела на играющих детей большими глазами. Такими же большими, как были у Маши.
Были… В сердце мне кольнуло.
Я вспомнил все, и на глаза навернулись тяжелые слезы, не дающие облегчения. И у Ирины в глазах стояли слезы. И это меня удивило.
— Почему мы стоим? — спросил я чужим голосом.
Ира вздрогнула, она думала, что я нахожусь в забытьи. Она поспешно отвернула от меня голову, и ответила, стараясь незаметно смахнуть слезинки:
— Бензин кончился, я сюда еле заехала. Где ближайшая заправка я не знаю. Денег у меня нет. И куда ехать?
Оставив её вопросы без ответа, я ещё раз спросил сам.
— Почему ты плачешь? Что случилось?
— Я? — попыталась отказаться она, и тут же передумала. — Это так. Просто у меня тоже должен был быть ребенок…
Она замолчала и украдкой ещё раз обмахнула ресницы.
— Извини, я не знал, — неуклюже попытался я как-то сгладить неловкость.
— Откуда ты мог знать это? — печально улыбнулась Ира. — И зачем тебе было бы знать это? И зачем вообще нужно кому-то знать что-то о чужом прошлом? Это же не более чем прошлое. Нужно видеть настоящего человека в настоящем времени. Мир меняется, и человек меняется. Каждый человек это отдельный мир.
Она замолчала, продолжая смотреть на детей, играющих на площадке. У неё было очень усталое, измученное лицо. И я подумал: сколько же пришлось испытать за свою жизнь, и особенно за страшные последние дни, этой редкостно красивой женщине, какую цену она заплатила за свою красоту и внешнее благополучие. И какую страшную, невозвратную сумму заплатил я за многократно украденные деньги.
Нет, неправда, что Белая Кобра, охраняющая сокровища, пережила свой яд. Укус Белой Кобры по-прежнему смертелен,
Как же отвратно все устроено, если сегодня даже будущее свое можно купить только за деньги. Так или иначе, все стало действительно измеряться рублем. А эти деньги нажиты на чужом горе, оплачены многой кровью.
И впервые я подумал о том, что мое будущее, если оно и будет безбедным материально, будет очень одиноким и печальным. Это будет горькое будущее. Я теперь, наверное, навсегда обречен вспоминать. И воспоминания мои будут грустными и тяжелыми. Да, не получится у меня веселого праздничного будущего, о котором я мечтал.
Не бывает бесплатной удачи.
— Ну что, пойдем? — спросил я Ирину.
— Пойдем, если ты в порядке, — легко согласилась она. — Только куда нам идти?
— За деньгами. За твоей долей, — ответил я.
— Ты действительно знаешь, где деньги и кто их взял? — удивилась она.
— Думаю, что да, — уклончиво ответил я.
— Тогда почему ты не взял их сам? Там же в несколько раз больше, чем есть у тебя.
Я подумал об этом и ответил ей, как ответил бы самому себе.
— Это были не мои деньги. Меня и без того укусила Белая Кобра. Так как, пойдем?
— Кто тебя укусил? — удивилась испуганно Ира.
— Это не бред, — успокоил я её. — Это аллегория. Так, глупости. Не бери в голову, я тебе потом расскажу.
Она смотрела на меня немного удивленными, чуть-чуть заплаканными глазами, и её полные красивые губы шевельнулись, она неожиданно подалась в мою сторону, словно хотела что-то сказать мне.
Но она ничего не сказала. Она вдруг остановилась и спросила.
— Эта красивая женщина, там во дворе. Которая сидела в машине. Кто она?
— Это моя жена.
— Прости, — она положила свою узкую ладонь на мою руку и слегка пожала сильными гибкими пальцами.
Я поблагодарил её кивком головы и, мягко высвободившись, полез из машины. Выйдя, я стал отряхиваться, а Ира зачем-то запирала машину.
— Брось, зачем ты её запираешь? — спросил я.
— Это же чужая машина, — не поняла моего вопроса Ира. — Ее найдут и вернут владельцам, и мне не будет так стыдно. А что?
Я ничего не успел ответить. Опасность я почувствовал спиной, нервами, инстинктом. Не разгибаясь я делая вид, что продолжаю старательно чистить одежду, и ничего вокруг не замечаю, я поднял глаза ни Иру и тихо попросил:
— Запирай машину, а сама посмотри, что происходит у меня за спиной. Только медленно и очень осторожно, чтобы было незаметно.
Она удивленно распахнула и без того огромные, как небо, глаза, но в точности сделала все так, как я просил. Характер у неё был что надо. Оказывается, быть красивой — нелегкая профессия, требующая определенной школы выдержки. Она опустила глаза, и только по тому, как побледнели её щеки и слегка задрожали ключи в руке, я заметил, что она взволнованна и что моя интуиция оказалась права и на этот раз.