Белая Кость

Эль Кебади Такаббир

— Не участвует, — друг за другом подтвердили собравшиеся.

Кламас сел и, выражая оскорблённым видом своё несогласие, уставился в окно.

— Ну а вы почему молчите, ваша светлость? — обратился Святейший отец к Рэну. — Наверняка припасли за пазухой ком грязи.

Рэн пробежался взглядом по присутствующим:

— По какому поводу мы собрались? Мне кто-нибудь напомнит?

Хранитель грамот поднял руку:

— Если никто не возражает, я исполню обязанности главы собрания. — Выдержав паузу, произнёс: —

Герцог Лагмер, вам слово.

— Говорить особо нечего. Меня все знают. Скажу только, что скоро я стану отцом. Повитухи пророчат мальчика. — Лагмер достал из кармана лист бумаги и пустил его по кругу. — Здесь написано, сколько денег я отправил в казну, сколько отстроил церквей, в каких походах участвовал. Решать вам, кто станет королём: ваш соотечественник, который с честью исполняет свой долг перед короной, или человек, который забыл о родине.

Хранитель грамот подождал, когда лист, исписанный размашистым почерком, окажется в его руках, и обратился к Рэну:

— Слушаем вас, герцог Хилд.

— Я имею преимущественное право на трон. В Осуле не текла королевская кровь. Он был приёмным сыном короля и сводным братом моего деда, герцога Дирмута, законного и единственного наследника престола. Почему-то это не помешало Осулу надеть корону.

— Я знал вашего деда, — отозвался кто-то из сановников. — Больной человек. Он не сумел бы лично командовать войском и подавать своим воинам личный пример храбрости. Какой же из него король?

— Верно, верно, — закивали мужи. — Власть не ходит на хромых ногах.

Рэн помолчал, глядя на стол. Вскинул голову:

— О покойниках говорят либо хорошо, либо ничего, кроме правды. Сейчас как раз тот случай… Осул опаивал моего деда.

— Кто вам такое сказал? — подал голос один из членов Знатного Собрания.

— Герцог Дирмут делился своими подозрениями с женой. Она и сама видела, как тают его силы. Видела, как рыцарь, который одержал в турнирах множество побед, наутро после семейных ужинов с трудом вставал с постели, не мог поднять меч и сесть на коня.

— Женщины вечно что-то придумывают.

— Мой дед сменил слуг, ни к чему не притрагивался за королевским столом, за что не раз выслушивал укоры отца. Он поделился с ним своими подозрениями, но тот ему не поверил. Герцог Дирмут продолжал терять силы. Перестал участвовать в турнирах, не упражнялся с оружием, не охотился. Он понял, что Осул отравил его неизвестным ядом замедленного действия.

— Больных людей часто посещают больные мысли, — вставил Святейший.

— Пиком его позора стали похороны короля. Герцог Дирмут упал с лошади.

— Когда ехал за носилками с телом отца, — кивнул Святейший. — В этот же день он отправился на лечение. Куда-то к морю. Герцог Дирмут, по сути, не вынес позора и сбежал. Поэтому королём стал его сводный брат Осул. Он не являлся носителем королевской

крови, зато славился умом, силой и отвагой.

— Никуда мой дед не уезжал. Осул заточил его в подземелье собственной крепости, где продержал его несколько лет. К нему пускали только жену. Ей под страхом смерти запретили покидать крепостные стены, и все думали, что она уехала вместе с мужем.

Святейший покосился на Рэна с сомнением:

— Я читал хронику. Там ничего не говорится о подобном.

— Рукописи хрониста нашего дома пропали. Пока жил мой дед, жила правда. Он умер, и «правду» о нём сочинили в угоду королю Осулу.

— Охотно верю, — вымолвил кто-то из сановников.

— Благодарю вас, — кивнул Рэн и продолжил: — Своих дочерей мой дед впервые увидел, когда заболел чахоткой и его выпустили из каземата. Чахоткой заразилась его жена. Дочерей Лейзу и Фларию спешно выдали замуж и отдали им в приданое все земли и замки. Половина огромного состояния моей семьи перешла к вам, лорд Атал. Другая половина досталась моему отцу, а когда его несправедливо обвинили в подлоге документов, эту половину разбили на куски и растащили. Моя мать стала нищей. Более того, у неё хотели забрать меня. Поэтому мы были вынуждены жить на чужбине.

Рэн посмотрел на Лагмера:

— Вы исполняете свой долг перед короной — с честью. Мой род исполнил свой долг перед родиной — с лихвой.

— Касательно вашего деда… — несмело начал староста Фамаля. — То, что вы сказали, тяжело проверить, ваша светлость.

— А проверять ничего не надо, — пожал плечами Рэн. — Всем известно, что Осул, приёмный сын короля, не имел права садиться на трон. Он украл корону у законного наследника. Я хочу её вернуть.

Хранитель грамот постучал пальцами по столу:

— Приступаем к голосованию.

— Ещё один вопрос, господин Янта — проговорил староста Фамаля и обратился к Рэну: — Зачем ваш отец подделал завещание короля Осула? Я понимаю, вы были маленьким ребёнком и не знаете причину. Но у вас есть какие-то предположения?

— Есть. Двадцать лет назад все использовали чернила, сделанные из перемолотых ульев. Эти чернила имеют коричневый оттенок. И только король использовал чернила, сделанные из металла. Они блестят на солнце.

В зале повисла тишина.

Святейший отец с обескураженным видом почесал за ухом:

— Текст завещания блестит?

Рэн кивнул.

— У вас зоркий глаз, ваша светлость.

— Не у меня. У моей матери. Это она за несколько дней просмотрела сотни документов, написанных в то время.

Хранитель королевской печати помрачнел:

— Вы хотите сказать, что король Осул сам составил завещание, но изменил почерк, чтобы обвинили вашего отца?

— Всё, что я хотел, уже сказал.

Хранитель грамот похлопал ладонью по столу: