Белая ночь

Батчер Джим

В нормальном состоянии я редко пью его вот так. Мне следовало бы вести себя осторожнее, но мне отчаянно не хотелось лезть во все эти бумаги трезвым. Я надеялся, вдруг вся гадость, в которой мне придется рыться, оставит в оглушенном алкоголем мозгу лишь слабый отпечаток.

Я уселся и принялся читать все, что дал мне Баттерс об убитых женщинах, делая довольно частые перерывы для новых порций пива. Я читал слова, ощущая в себе какую-то странную черноту. Я читал их и даже понимал, но смысл их казался мне не слишком значимым. Слова

проваливались в меня как камешки в глубокий колодец: оставляя за собой легкую рябь и ничего больше.

Мне показалось, двоих убитых я знал, хотя и не по имени. Вполне возможно, я встречался с ними — может, даже здесь, у МакЭнелли. Других я не узнал; впрочем, я не претендую на знакомство со всеми членами нашего сообщества.

Я сделал перерыв на несколько минут и выпил еще пива. Мне ужасно не хотелось продолжать. Не хотелось видеть ничего из написанного. Мне вообще не хотелось иметь к этому никакого отношения. Я и без того нагляделся за свою жизнь на искалеченных и убитых людей. Я видел слишком много убитых женщин. Больше всего мне хотелось сжечь эти чертовы бумаги, выйти на улицу и идти куда угодно, только бы подальше отсюда.

Вместо этого я продолжил читать.

К моменту, когда я отложил последнюю страницу, я так и не нашел никакой очевидной связи между убитыми, допивал пятую бутылку, а на улице стемнело. В баре стояла тишина.

Я огляделся по сторонам и увидел, что за исключением Мака и меня самого в зале никого нет.

Это показалось мне странным. Не то, чтобы Маково заведение постоянно ломилось от посетителей, но по вечерам здесь, как правило, людно. Не помню, чтобы хоть раз заставал его столь же пустым в это время суток.

Мак вышел из-за стойки с бутылкой в руке и поставил ее на стол передо мной, стоило мне допить предыдущую. Он покосился на пустую бутылку и скользнул взглядом по остальным, выставленным мною в ровный ряд.

— Что, двадцатку я уже добил? — спросил я.

Он кивнул.

Я хмыкнул, достал из кармана кошелек и выложил на стол еще двадцать баксов.

Он хмуро посмотрел на нее, потом — еще более хмуро — на меня.

— Знаю, знаю, — буркнул я. — Обычно я так не набираюсь.

Он негромко фыркнул. Мак вообще немногословен.

Я вяло махнул рукой в сторону бумаг.

— Ненавижу, когда пострадавшие — женщины. То есть, я вообще терпеть не могу, когда кого-то убивают или увечат, но когда это женщины, еще хуже. Или дети, — я испепелил взглядом бумаги, огляделся по сторонам и сложил, наконец, в голове два и два. — Возьми себе, — посоветовал я ему, — и присядь.

Мак удивленно повел бровью. Потом вернулся к бару, взял себе пива и сел напротив меня. Бутылку он открыл небрежным движением пальца. Мак — профессионал. Он подтолкнул мою бутылку ко мне и поднял свою в воздух.

Я кивнул. Мы чокнулись бутылками и выпили.

— Ну, — негромко произнес я. — И что в итоге?

Мак поставил бутылку на стол и обвел

взглядом пустой кабак.

— Сам вижу, — сказал я. — Куда они все делись?

— Ушли, — ответил Мак.

Если бы Скрудж экономил не деньги, а слова, Мак был бы по сравнению с ним богачом. Мак избегает риторических фраз.

— Ушли, — повторил я. — Ты хочешь сказать, от меня?

Он кивнул.

— Испугались. Чего?

— Серого плаща.

Я медленно выдохнул. Я работаю Стражем Белого Совета уже почти два года. Корпус Стражей — это вооруженные силы Белого Совета, мужчины и женщины, готовые прибегать к насилию. В обычной ситуации Стражи исполняют, скорее, полицейские функции: следят за тем, чтобы никто не использовал своих магических способностей во вред другим людям. Только ситуация последние годы далека от нормы. Совет вовлечен в войну с коллегиями вампиров. Большая часть Стражей погибла в сражениях, так что носителей форменного серого плаща катастрофически не хватает. Настолько катастрофически, что в их ряды приняли даже меня — это с моим-то темным прошлым.

Множество живущих в мире людей обладают теми или иными магическими способностями. Очень небольшая их часть обладает силой и способностями, позволяющими причислить их к Белому Совету. Для остальных общение со Стражами сводится к случаям, когда их предупреждают о возможном злоупотреблении магией.

Однако в случаях, если кто-либо нарушает Законы Магии, именно Стражи выявляют нарушителя, допрашивают его, судят и — скорее всего — казнят. Стражи наводят ужас. Даже на людей вроде меня, выступающих более-менее в их весовой категории. Для людей пожиже, из которых преимущественно и состоит Макова клиентура, Страж и вовсе представляется чем-то средним между ангелом небесным и страшилкой для детей.

Судя по всему, именно таким начинал казаться им и я, что могло стать помехой в моей охоте на цитирующего Библию убийцу.

Скорее всего, жертвы так или иначе относились к местному оккультному сообществу, однако многие викканцы неохотно говорят о своей вере или о своих собратьях по учению. Отчасти это связано с глубоко личным характером веры, отчасти с некоторой обособленностью их от общества. Так или иначе, заставить кого-либо из них говорить со мной — дело нелегкое. А уж если они заподозрят Стражей в причастности к убийствам, меня и вовсе могут убрать быстрее, чем вы успеете произнести «сожги ведьму».

— Ни у кого нет причин меня бояться, — сказал я. — Официально все эти женщины считаются самоубийцами. Я хочу сказать, если бы инстинкты Мёрфи не подсказали ей, что тут не все ладно, мы бы даже не догадывались о разгуливающем на свободе убийце.

Мак молча потягивал свое пиво.

— Если, конечно, — добавил я, — нет какого-нибудь другого, не известного мне фактора, убеждающего всех остальных в том, что никакие это не самоубийства.

Мак поставил бутылку на стол.