Белая овца

Coeur Al'Aran

Мужчина открыл рот, а затем закрыл. Молчание затянулось на добрый десяток секунд.

— Ничего? — хмуро уточнила Руби. — Следующий вопрос.

— То есть вы сами признаете, что ‘Гриммы предпочитали нападать на людей сотни лет’? — произнесла какая-то женщина, подождав возражений от Руби. Так ничего и не дождавшись, она продолжила: — Вам не кажется, что не слишком-то и честно ожидать от людей принятия идей мира и сосуществования после чего-то подобного?

Гнев Руби немного утих. Пусть вопрос и оказался слегка провокационным,

но хотя бы не настолько тупым, как предыдущий.

— Да, я знаю об этом. И Жон тоже. Мы прекрасно понимаем, что убедить людей довериться нам будет очень непросто, но именно поэтому мы прикладываем столько усилий. Именно поэтому я собираюсь сегодня встретиться с Советом Вейла.

Женщина кивнула, но вместо нее поднялся какой-то мужчина.

— И вы действительно ожидаете, что люди всё это примут?

У них там что, образовался коллективный разум? Или они заранее распределили между собой вопросы?

— Я не знаю, что мне следует ожидать от людей. У каждого есть право выбора. Можно принять мир, а можно отказаться и лишиться мира.

— Это была угроза, посол?

— Нет. Это я указала на совершенно очевидную вещь, — произнесла Руби, заставив всех шокировано утихнуть. — Подождите, вы что, и в самом деле этого не понимали? Жон протягивает вам оливковую ветвь. Мы предлагаем вам всем мир, ничего не требуя от вас взамен. Это вы решаете, соглашаться ли с нашим предложением. И если вы откажитесь, то всё дальнейшее будет вовсе не нашей виной, но лишь вашим собственным выбором.

— Не слишком ли нелепо делать подобные предложения, когда Гриммы уже стоят у ворот Атласа?

— Они всегда стояли у ворот Атласа, — произнесла мисс Гудвитч, вновь заставив всех замолчать. — А также у ворот Вейла, Мистраля и Вакуо. Тут абсолютно ничего не изменилось, кроме того факта, что сейчас Гриммы решили с нами поговорить, а не просто напасть.

Один из журналистов нахмурился.

— Вы поразительно пристрастны в этом вопросе, директор.

— Потому что я была Охотницей до того, как заняла этот пост. Я много лет сталкивалась с Гриммами и, если мир заключить все-таки не получится, продолжу этим заниматься. Но с чего бы мне оставаться беспристрастной в вопросе, который напрямую касается не только меня самой, но и моих студентов? В конце концов, даже моя нынешняя должность требует от меня отстаивать их интересы.

— Разве мнение людей Вейла вас уже не волнует?

Мисс Гудвитч слегка приподняла бровь.

— Люди Вейла что, являются экспертами по Гриммам?

Журналист предпочел промолчать.

— Мне кажется, что нет. Если я захочу получить медицинскую консультацию, то не стану подходить к первому же попавшемуся человеку на улице. Как, впрочем, и советоваться с ним по вопросам дипломатии.

Итак, Руби нашла себе нового кумира. Дядя Кроу? Забудьте о нем. Теперь у нее имелась мисс Гудвитч.

— Вопрос для посла, — произнесла

очередная журналистка, видимо решив, что Руби являлась целью попроще. Хотя в сравнении с мисс Гудвитч именно так всё и было. — Пусть мнение директора Бикона нам уже известно, но не считаете ли вы, что люди тоже должны иметь возможность высказаться? Есть те, кто потерял родных и близких из-за нападений Гриммов.

Руби закрыла глаза, ощущая боль в груди.

— Да, есть. В прошлом случалось немало трагедий, и мы не можем вернуть мертвых, но зато способны сделать так, чтобы такого больше никогда не повторилось.

— И вы думаете, что этого будет достаточно? — крикнул кто-то, даже не поднявшись со стула.

— Больше нам предложить нечего. Мертвых мы оживлять не умеем.

— Тогда кто ответит за их смерти?

— Никто.

— Никто? — переспросила все-таки поднявшаяся женщина. — Никто не ответит? Столько людей пострадало из-за действий Гриммов, и теперь вы ожидаете от нас принять подобное положение вещей? Разве это честно?

— Нечестно, — признала Руби, с трудом сдерживая слезы. — Это не идеальное решение. Тут вообще нет никакого идеального решения.

Салем никогда не согласится предстать перед судом, да и Жон точно не позволит произойти чему-то подобному.

Руби вцепилась ладонями в край стола с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели.

— Но мы можем предложить мир — уверенность в том, что больше ничего такого никогда не произойдет. Разве это плохо? Разве эта цель не достойна того, чтобы к ней стремиться?

— Вам легко это говорить. У вас Гриммы никого не убили! Вы-…

Стул Руби с грохотом упал на пол, прервав женщину и породив в аудитории эхо. Сама Руби стояла, вцепившись в стол и сжав зубы, а ее плечи дрожали. Пирра прикоснулась к ее ноге под столом, но она ее действие просто проигнорировала.

Все камеры оказались направлены на нее, но Руби в данный момент подобные мелочи ничуть не интересовали.

— А вы? — прошипела она, сердито глядя на эту самодовольную женщину, пока из ее глаз по щекам катились слезы. — Вы теряли кого-нибудь в нападениях Гриммов?

Женщина заколебалась. Ее улыбка вовсе не исчезла, но стала немного нервной.

— Не лично, но-…

— А я теряла! — рявкнула Руби, заставив всех затихнуть. — Мне было шесть, когда м-моя мама погибла. Когда ее убили.

Ее голос заметно дрожал.

— Мне было шесть лет, когда она поцеловала меня в лоб, пообещала, что скоро вернется, и ушла, — произнесла Руби, сделав глубокий вдох и закрыв глаза. — Мама больше так никогда и не вернулась. Мне тогда было всего лишь шесть лет. Шесть! Отец очень тяжело переживал ее смерть.

Руби сделала еще один вдох, а потом открыла глаза и посмотрела прямо на женщину, не обращая никакого внимания на бежавшие по щекам слезы.

— Вы вообще Гриммов когда-нибудь видели?