Белая сирень
Шрифт:
Врач. У вас явный плеврит, а вы курите.
Рахманинов. Я очень мало курю, доктор.
Наталья (заглянув в комнату). Можно?
Рахманинов. Наташенька, ну где же ты?
Наталья входит, вопросительно смотрит на врача.
Врач. Надо бросить курить. Надо сменить образ жизни. И наконец, надо перестать шутить со своим здоровьем. Господин Рахманинов очень переутомлен. Желательно сменить климат. Лучше всего — Калифорния.
Рахманинов. О нет, доктор, только не это! В концертах — моя жизнь. Вы поймите, я эстрадный человек. Если я чувствую какую-нибудь боль, она тут же прекращается, когда я на эстраде.
Доктор и Наталья смотрят на Рахманинова.
Рахманинов (продолжает). Ну хорошо, я брошу курить. Но я не могу меньше играть. Если я не буду работать, я зачахну.
Доктор (с улыбкой). А сменить климат обещаете?
Рахманинов (с готовностью). Да, да. Мы переедем в Калифорнию, обещаю.
Наталья. Одевайся же, Сережа, ты простудишься.
Рахманинов слезает с койки, начинает одеваться.
Наталья. Мы подождем тебя в коридоре.
Доктор выходит, прикрывает за собой дверь. Наталья смотрит на него в ожидании.
Наталья. Что вы можете сказать?
Доктор (отводя глаза). Пока еще рано делать окончательные выводы, но… (Качает головой.) Нет, я должен посоветоваться вначале и сделать кое-какие дополнительные анализы.
Наталья (глядя в глаза доктору). Я должна знать. Это что… рак?
Доктор (решившись). Не исключено…
Наталья опускает голову, прикрывает глаза.
Рахманинов, уже одетый, шарит по карманам, достает сигарету, закуривает. Входит Наталья. Он успевает спрятать сигарету за спину.
Рахманинов. Ну что, какие тайны тебе открылись?
Наталья (бодро). Никаких. Отдай сигарету, Сережа.
Рахманинов (удивленно). Откуда ты знаешь?
Наталья (улыбаясь). Потому что позади тебя занавеска уже горит.
И правда — Рахманинов оглядывается: он успел прожечь в кисейной занавеске дыру. С помощью жены он лихорадочно старается сбить пламя с занявшейся огнем занавески.
Дом Рахманинова на Элм-драйв, 10. Калифорнийское солнце золотит апельсины на темной листве, благоухающие бегонии, звонко-зеленый газон. Щебечут птицы. У подъезда
Наталья. Этот куст надо посадить здесь.
Она указывает на стоящий на дорожке куст сирени, высаженной в зеленый ящик с землей;.
Садовник. Я думал здесь посадить жасмин.
Наталья. Мистер Рахманинов хочет, чтобы сирень сидела здесь, была высажена здесь.
Садовник. Миссис не верит мне, но сирень не цветет в южной Калифорнии.
Наталья (оглянувшись по сторонам). Я знаю. Но мне не хотелось бы расстраивать мистера Рахманинова, он человек мнительный, а для него этот куст имеет особый смысл…
По пустым комнатам проходит Рахманинов. Оглядывает светлые стены просторных комнат, золотистые натертые полы. Солнце льется сквозь раскрытые окна. Весь дом наполнен щебетанием птиц.
Рахманинов (бормочет). Здесь будет моя студия.
Он подходит к окну, смотрит на Наталью, беседующую с садовником. Наталья, заметив его в окне, прерывает свой разговор и идет через газон.
Наталья. Какое солнце! И это называется зима!
Рахманинов. Да, рай!
Наталья. Считай, что мы купили дом в раю.
Рахманинов кивает, отходит от окна, смотрит на себя в зеркало, рассматривает свое изборожденное морщинами, уставшее лицо с отвисшими мешками под глазами, отворачивается.
Рахманинов (про себя). Дом, в котором я умру.
Та же комната, только уже обставленная удобной уютной мебелью. Мы слышим голоса, доносящиеся из соседних комнат, потом шум автомобиля. Камера приближается к окну, и мы видим, что к дому подъехал грузовик, на который погружен большой концертный рояль. Трое рабочих начинают его сгружать. Разгрузкой руководит знакомый нам Федор Федорович Шаляпин — младший сын Шаляпина. Он повзрослел и еще больше стал похож на отца.
Статная русская повариха Васильевна, несмотря на пышную фигуру, легко движется от стола к плите, на которой жарится и парится обильный обед. Входит Ирина, тянет носом.
Ирина. М-м-м! Что это?
Васильевна (робко). Это борщ. А это — каша грешневая… со шкварками.
Ирина подходит, пробует кашу.
Ирина. Чудо! (Кричит.) Софа! Софа!