Белая таежка
Шрифт:
Я поднялся к избушке. Борони Бог в дорогу собирается. На лесном прогале за переночуйкой среди пронизанных солнцем елей, сосен и пихт он показался мне еще больше похожим на индейца.
– Где же ты прохлаждаешься, бледнолицый брат мой?
– весело затараторил Колян, увидев меня. Очевидно, тоже думал о том же, что и я. Помогай. Будем орончиков седлать и навьючивать.
Старик вез товары для своего сельпо из райцентра, в караване у него было два быка и восемь оленух. Мы каждого оленя по очереди привязывали к дереву, клали ему на спину козью шкурку, закрывали ее лоскутом брезента, а уж потом
– Модэ-модэ!
– то и дело покрикивал он на них, как заправский орочон.
– Тхой, тхой!
Караван готов в путь. Старик подошел к Кольче и еще, очевидно, раз предостерег его:
– Шибко худой нюрут. Хуже самого поганого калтуса! Бегать туда борони бог!
Эвенк вытащил свою коротенькую трубочку из-за голенища олоча, закурил на дорожку. Пришла пора нам расставаться, и у меня тоскливо стало на душе. Мировецкий старикан этот Борони Бог!
– Кэ, кутучит! По-нашему, "счастливо оставаться"!
– пожал он всем нам руки на прощанье.
Пожелав старику счастливой тропы, мы крикнули хором, когда он сел на ездового оленя и аргиш* его тронулся:
– Кэ, кутучит!
Он оглянулся, помахал рукой.
– Гора к горе - ходи нету, человек к человеку - всегда ходи!
_______________
* А р г и ш - караван оленей.
СТРАНИЧКА ИЗ КОЛЬЧИНОГО ДНЕВНИКА
...Милейший Борони Бог рассказал нам очень мудрую эвенкийскую сказку, в которой заложен глубочайший смысл. Записываю ее, стараясь сохранить присущий старику речевой колорит и все особенности его языка. "Шибко давно это было, совсем давно. Земля только родилась, тайга только поднялась... Пришла пора сокровища кидать, сеять. Все сеять - рыбку, зверя, птицу сеять, горючий камень сеять, золото, железо... Добрый дух Хэвэки полный куль добра всякого нагреб, семян нагреб, а мохнашки надеть позабыл. Зима была, стужа лютовала, полетел Хэвэки сеять-рассевать свое добро. Маленько поработал - руки озябли, пальцы не гнутся, ознобил пальцы совсем, белые стали. Хэвэки испугался: без рук останусь. Хотел пальцы потереть, а про куль-то свой и позабыл. Сокровища градом в тайгу посыпались..."
Красивая и умная сказка. "Сибирь еще многие десятилетия будет преподносить неожиданные и ценные подарки, удивлять даже самых удачливых искателей полезных ископаемых, восхищать и радовать наш народ..." Это уже мой дядя Костя, старый таежный волк.
20
– Сдается мне, парни, что мы напали на след убитого охотника! торжественно и важно объявил нам Колокольчик, как только аргиш Борони Бога скрылся в тайге.
Я грустно усмехнулся: по уверениям его, делали мы это уже сто раз!
Он расстелил карту на вымытом Галкой столе, когда мы вошли в переночуйку, и ткнул пальцем в коротенькую жилку речушки, впадающей в Гнилой нюрут.
– Как она называется?
– вкрадчиво спросил Кольча у меня, а ответа не ждал, сам же и ответил: - Не Безымянка! Она - Веселая Вода!
– Ну и что?
– Ох и примитив же ты, Миха!
– Попридержи язык!
– цыкнул
– Ве-се-лая Во-да!
– раскинув руки в стороны, закружился будто в танце Колокольчик.
– Ве-се-лая! Понимаете? А девушки-красавицы на загадочной картинке какие?
– Нарядные!
– сказала Галка.
– Ве-се-лые, Галя!
– пропел Кольча.
– За руки взялись. А на карту взгляните. Что мы видим на карте? Два ручья слились, и образовалась речушка Веселая Вода. У нас есть все основания считать...
Не дослушав его, я демонстративно вышел из переночуйки. Пока не легли потемки, надо наковырять со ствола кедра смолки-живицы и приложить к ране на коленке. Милое дело! Через день-два от твоей болячки следа не останется. Сколько я себя помню, мы всегда в кедровник лечиться бегали. Ногу натер, ушибся, порезался, нарыв у тебя какой-нибудь образовался, "цыпушками" обзавелся - у рыбаков это профессиональная болезнь - живица первое и самое лучшее лекарство.
Да разве только одна живица - все лечит у этого замечательного дерева. Еще в незапамятные времена таежники заметили, что кедровое молоко - настой из орехов - чахотку выгоняет, а распаренная хвоя снимает ломоту в застуженных суставах. Ореховым отваром у нас издавна останавливают кровь, поранившись на охоте.
Доброе дерево! Дождь тебя в тайге застал - к кедру беги. Своей пышной кроной он укроет не хуже палатки. Заночевать в тайге надумал, увлекшись рыбалкой, ложись у ствола кедра. Ни один клещ к тебе не подберется, да и комарики не так будут донимать. Они, оказывается, боятся эфирных ароматов, которые идут от кедра.
Я развалился на траве под кедром, усыпанной мягкой желтой хвоей. Надоел уж Колокольчик со своим трепом.
Перед глазами у меня болтаются большие ромашки с желтыми пуговками посередке, я гляжу на них снизу вверх, и они кажутся мне громадными подсолнухами с необычными белыми лепестками, растущими где-то на другой планете или в неведомых странах. Под ними разгуливает голенастый паук, отливающий сталью, как бронированное чудовище... Чего только не придет в голову, когда вот так лежишь в траве и смотришь снизу вверх на нее.
Возле меня на взгорке этом солнце еще, а в глубокий распадок на той стороне Кутимы словно комок черной краски скатился с гольцов, и она, растворяясь в мутной вечерней синеве, поползла во все стороны густой сутеменью. Скоро ночь ляжет, а Ванюшки все нет и нет.
Неужели заночевать в тайге надумал наш командор? (Это Колокольчик его так назвал, когда мы решили плыть к нагорью на лодках.)
Я вот что думаю: за день Ванюшке не удалось все выяснить, и он перенес доразведку на завтра.
А если Антошка со своим корешем опять сюда ночевать припрутся? Может, старанка у них где-то рядышком.
Нет, ерунда. Зачем им зря ноги бить. Палатка у них наверняка имеется. К тому же и командор налегке всегда сумеет обогнать их и предупредить нас об опасности.
Но эта переночуйка, может быть, служит перевалочной базой всей шатии-братии, которая за самородочками ринулась. Шефу и прочим деятелям-ловкачам. А Антошка с дружком первыми идут, как разведчики. Значит, в любой момент жди гостей.