Белая вуаль
Шрифт:
2
Этот разговор происходил тринадцать лет назад.
— Конечно, ей придется нелегко, но ведь наша любовь всегда будет с ней, мы не оставим ее, правда?
Молодая темноволосая женщина отвернулась от окна и посмотрела на мужа, ожидая то ли подтверждения своих слов, то ли утешения. Прежде чем ответить, он достал из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет, уселся на подоконник рядом с женой и закурил.
— В конце концов, Оксана, мнение этого профессора не есть истина в последней инстанции. Существуют еще Москва, Ленинград,
— Да-да, — торопливо согласилась она, — я могу продать свои сапоги, совсем новые, этот шкаф, он нам не нужен, правда? Если на лечение понадобятся деньги, мы ведь найдем их?
— Оксана, ты же слышала, что нужно подождать, пока организм окрепнет и будет готов к операции, если она вообще будет возможна…
Дверь в комнату приоткрылась, и хорошенькая кудрявая малышка лет шести просунула в щель обиженную мордашку:
— Мама, Летка говорит, что в больнице доктор дал ей кулек конфет, бальное платье и волшебную палочку, чтобы превратиться в принцессу. А мне почему ничего не дали?
Отец слез с подоконника и сел на корточки перед девочкой.
— Понимаешь, эти подарки нельзя выносить на улицу, они там сразу исчезают, поэтому Леточка и оставила их у врача в кабинете. Когда ты поедешь в больницу, тебе тоже что-нибудь дадут…
Увидев испуг на лице жены, он осекся и, выпроводив дочку за дверь, обнял Оксану за плечи:
— Да, я сказал глупость, но надо же было как-то ее успокоить. Ты ведь понимаешь, что ей это не грозит: родимое пятно или есть или нет. Оно не появится на седьмом году жизни. Слава Богу, Надя совершенно здорова.
Зазвонил телефон, и Оксана взяла трубку. Слушая, она повторяла: «Да, да, конечно», и в глазах ее росло удивление. Закончив разговор, Оксана некоторое время молчала, потом неуверенно произнесла:
— Знаешь, Леша, или я чего-то не понимаю… или объявилась тетя Маша… Ну, мамина сестра тетя Маша, помнишь? Она сейчас в Австралии, замужем за каким-то промышленником, и друг ее мужа приехал по делам в Союз и нашел нас через справочное… Он заедет к нам через час. Так, ты бегом в магазин, а я — на кухню…
Джим, оказавшийся выходцем из России, от водки не отказался, уже после получасового общения перестал особо церемониться и теперь, раскрасневшийся и добродушный, сидел, развалившись в кресле, и рассказывал, изредка стряхивая пепел с толстой сигары:
— Она не знала, жив ли кто-нибудь из семьи вообще, поэтому ничего со мной не передала, ну там презентов, сувениров… А вы письмишко-то тетушке отпишите, почта ваша советская его полгода промурыжит, а со мной — как на крыльях!
Алексей улыбался и кивал, не забывая наполнять рюмки. Оксана, извинившись, встала и вышла на кухню, а вскоре окликнула мужа:
— Леша, можно тебя на минуточку?
— Сейчас я, кажется, втык получу. — Алексей выразительно взглянул на бутылку и заговорщически подмигнул гостю. Тот понимающе кивнул: мол, все женщины таковы, ничего не поделаешь.
Кран на кухне был открыт, но Оксана, не притронувшись к грязной посуде, сидела за столом.
— Что случилось?
— Леша, я хочу
— Ты действительно ни о чем не будешь просить? Главное, не унижайся.
— А если нужно, я и унижусь. Это моя дочь! Да я на колени встану, если потребуется! — Оксана раскраснелась и, кажется, была на грани истерики.
— Успокойся, родная. — Алексей обнял жену. — Если тетя сама ничего не предложит, то в следующем письме мы попросим, я обещаю тебе… Но только в следующем.
Прежде чем вернуться в гостиную, Оксана заглянула в детскую. Обе девочки давно уже спали. Виолетта лежала на спине, широко разбросав руки со сжатыми кулачками. Даже в темноте было заметно пигментное пятно на ее левой щеке. Мать еле слышно вздохнула и прикрыла дверь.
Ближе к полуночи изрядно подвыпивший гость наконец простился с хозяевами и ушел, забрав письмо.
Прошел год, ответа все не было. Оксана сама писала тете пять или шесть раз, но все безрезультатно…
А еще через семь лет небольшой городок был взбудоражен страшным событием. На центральном проспекте грузовик, вылетевший на встречную полосу, столкнулся с такси. Погиб шофер и трое пассажиров: мать, отец и тринадцатилетняя девочка. Из всей семьи чудом осталась в живых только старшая дочь. Старушки поговаривали, что спастись ей помог отнюдь не Бог, мол, недаром же у нее на лице пятно, которое в народе называют «меткой дьявола»…
3
— Одного не могу понять. — Маринка, сидя за столом, щелкала орешки и складывала из добытых ядрышек домик. — Зачем в нашем забытом Богом Михайловске австралийской компании открывать филиал?
— Я тебе уже объясняла. Филиал у них в Москве, а для решения конкретных вопросов они рассылают клерков по городам.
Виолетта закончила краситься и теперь в растерянности стояла перед раскрытым гардеробом. Почему так получается: вещей — море, а надеть нечего? «Рабочие» свитерки и юбочки, естественно, отпадают, хочется выглядеть прилично. Она еще раз взглянула на визитную карточку представителя компании. Что-то здесь не так. В телефонном разговоре директор филиала сообщил, что Мария Велльхауз — ее двоюродная бабушка, но почему тогда она ничего не знала о ее существовании? Да и с какой стати старушенции что-то оставлять в наследство незнакомой родственнице из России?.. Так, голубое платье тоже не подходит, пожалуй, слишком легкомысленное.
— А во сколько за тобой заедут? — Локтева закончила выкладывать домик.
— Директор сказал, что машина будет у подъезда в четырнадцать сорок пять.
— А сейчас сколько?
— Посмотри сама. — Виолетта никак не могла избавиться от предательского волнения, поэтому приставания Маринки начинали ее раздражать.
— О, у тебя еще пятнадцать минут, можно успеть погладить белую блузку. Помочь?
— Да, пожалуйста, — согласилась Виолетта в надежде на то, что подруга займется делом и помолчит хоть пять минут.