Белая звезда
Шрифт:
— Ладно, не говорю «прощай»! До свидания, как вернешься из Кревланда, обязательно сразу заезжай ко мне, если сможешь до доклада Моандору.
— Хорошо, — прикрыл рот ладонью Синкат, не с первого раза он попал в ручку двери. Дернул, но она не открывалась.
— Смотри с коня не упади!
Дас усмехнулся и, ловко сняв с себя браслет молчания, вонзил астральную руку в охмелевшую голову Синката. Посол мгновенно и точно вырвал ту часть мыслей, что касалась взрыва на Зейлоте. Возвращение в Колдсоул, встреча с Моандором, камера пыток, эльф на цепях, ужас после слов Шакти… Все это одним движением пронеслось перед
Синкат почти ничего не почувствовал, его только сильно качнуло вперед. Он оперся на ручку двери, та поддалась, и сумеречный чуть не упал, задев порог высокими каблуками. В голове все плыло, в ушах стоял резкий, все нарастающий гул, казалось, ещё немного, и ноги его подкосятся. Вдруг наваждение спало. Нет, с трех бутылок ему не могло стать так плохо.
Молодой чародей прошел в коридор. Личи открыли перед ним двери и, бросив им пару ласковых про вино, которым угощает их хозяин, Синкат вывалился в темноту ночи. Ноги шли все увереннее. Вечерняя свежесть бодрила его. Если бы стражей были живые люди, они бы прыснули со смеху, видя, как он садится на лошадь. Ещё по дороге к расположенной на склоне гор платформе хмель стал понемногу его отпускать. Он вспомнил слова Даса: «если со мной что-то случится…».
Но ведь он ближайший сподвижник Моандора, кто осмелится?! О таких вещах даже думать было небезопасно. Он знал главное — скоро война, и если за гибелью его мира и правда стоят арагонцы, как сейчас здесь все говорят, то он, Синкат, дорого отплатит убийцам своего отца и матери. В распадавшемся тумане хмельных видений перед ним вставал прекрасный образ. Образ той, о ком выспрашивал его посол Дас. Он увидел её там, в башне Моандора в Агону. В знаменитой «коллекции душ», когда нойон, для впечатления или случайно, приоткрыл ему завесу одной из своих тайн.
Сумеречный знал, что она живет в Энрофе — сирота, и единственный её родственник сейчас находится здесь в плену нойонов. Этот заложник — важная персона в операции Моандора, им занимается лично Дракис. А его сестра там далеко, ни о чем не догадывается. Честолюбивые планы с разогретой вином кровью ударили в голову. Он спасет её от нойонов, спасет всех, кто ей дорог, и тогда завоюет ее любовь. Это все же возможно. Как живая, она стояла перед глазами.
Иметь столько возможностей и полюбить неосязаемую голограмму! Иногда ему самому это казалось каким-то мальчишеством, дикостью, но чем больше проходило времени, тем сильнее крепла его вера в свою правоту. После гибели Зейлота прекрасная эрафийка не покидала его мыслей.
Синкат осадил коня, чуть не сорвавшись в пропасть на темной и узкой горной дороге. Багровый свет малой луны заливал плато, где его ожидал дракон-дух.
Молодой чародей и не подозревал, сколь важны были те сведения, которые, опоив его, получил сегодня посол Дас. Теперь миноец был ещё мрачнее, чем прежде. Он понял, что в гибели родного Зейлота во многом виноват сам.
Центральная Эрафия, Энроф,
9-й путь Лун, 987 год н. э.
— Линси, поверни зеркало немного вправо, — голос принцессы Эльзы звучал одновременно властно и мягко.
— Да, госпожа, — Линси была её любимой служанкой, она почти что читала мысли хозяйки,
Если принцессе было нужно пустить слух, чтобы его «с низов» знали в королевском совете, она знала, к кому обратиться. В то же время она была уверена, что подробности её частной жизни служанка хранит в строжайшем секрете.
В дверь постучали.
— Кто там? — на правах хозяйки спросила Линси.
— Это я, Адель. Её высочество здесь?
— Впусти её, — приказала Эльза.
Вошла девушка редкой красоты.
При небольшом, чуть менее пяти футов, росте у неё была стройная фигура и прекрасная осанка. Густые черные переливающиеся волосы, поддерживаемые бирюзовыми заколками, локонами падали на плечи. Её лицо с детскими веснушками было удивительно живым и веселым. Черные брови, чуть курносенький нос, высокий лоб и яркие глаза небесной голубизны. Одетая в светлую парчу и золото, принцесса Эльза на миг замерла, снова поражаясь красоте своей первой фрейлины. Это была Аделаида Торнтон, фаворитка принцессы и доверенное лицо королевы Анны.
— Ваш отец просит вас к себе! — с улыбкой на лице, но с тенью грусти в голосе сказала она.
— Опять из-за этого негодяя?
— Да, но сейчас вам стоит умерить пыл, ваше высочество! Он в плохом настроении, и может разразиться гроза.
Эльза махнула рукой, и всем остальным пришлось удалиться. В присутствии слуг принцесса говорила ровно столько, сколько им полагалось знать.
— Затяни мне корсет, я сейчас иду, — при помощи Аделаиды принцесса накинула на плечи зеленый шелковый плащ, отделанный золотистыми блондами, и направилась к дверям.
— Идем со мной, Адель, твоя помощь может мне понадобиться, никто ничего не скажет!
— Не уверена, что это верное решение, ваше высочество…
— Не бойся его гнева, он тебя не коснется. Все дело во мне, а я хорошо знаю отца. У нас ещё есть шанс переубедить его и расстроить все дело!
Покинув женские покои дворца, они направились в малый тронный зал, перебрасываясь шутками и смущая этим стражей и скучавших придворных.
Король Эдрик, вице-канцлер Рууд, глава разведки Эй-Той и сэр Бэдивер, советник по внешним вопросам, совещались уже больше часа. Здесь не было только канцлера Инхама Хорхе Ростерда. В последние месяцы он стал стремительно терять влияние при дворе и все чаще находился в разъездах. Сам Эдрик по окончанию «Битвы у Харлхорста» и возвращения в Энроф ни разу не покидал столицу. Ходили слухи о том, что у короля растет мания преследования, он часто лично проверял стражу и активно менял людей, изгоняя от двора за малейшую провинность.
Неполный королевский совет обсуждал события в Кревланде. Бэдивер и Эй-Той докладывали. После двух дней кровопролитных боев прежний правитель Гирд Смелый бежал в направлении границы с Авлией. Всю полноту власти взял на себя воинственный вождь Южных гор Краг Хак. Вечером того же дня он заявил, что орки заслуживают большего, чем дикая жизнь в горных пещерах, что земли Лордарона и Восточной Эрафии должны принадлежать Кревланду.
— Нам нужно готовиться к войне, — подытожил Рууд.