Шрифт:
Пролог
Прижимаясь спиной к шершавому дереву, я вспоминала. А больше мне ничего и не оставалось. Вокруг было так темно, что я не видела собственных рук. Сил что-то чувствовать тоже не осталось.
Я и так добежала до этого дикого места, подстегиваемая ужасом. Белая была рядом. Без сомнений. Только она мастерица прятаться, это я знала точно.
Теперь меня оставили и страх, и ужас, и паника. Потому что невозможно бояться бесконечно.
В моей душе осталась только тоскливая безысходность.
Чем, спрашивается,
Я стремилась к покою. Но вечный покой точно не входил в мои планы.
Белая приближалась. Я чувствовала ее вибрацию кончиками своих ледяных пальцев.
Глава 1
Уже два месяца мне постоянно хотелось плакать. И это при том, что я совершила головокружительный карьерный прыжок, заняв должность главного редактора супермодного журнала в свои неполные тридцать.
— Мечты сбываются, — сказала я и уставилась на содержимое своего чемодана. В его шелковом нутре спокойно соседствовали по-летнему ярко-желтый купальник и парочка теплых вязаных шапок.
Больше терпеть не получалось. Одна горячая слезинка соскользнула с носа. Потом вторая. И вот я уже рыдала навзрыд, уткнувшись в мягкую диванную подушку.
Я совершенно бесполезна. Даже чемодан не могу собрать. Не то что другие — нормальные — люди.
Упаднические мысли сделали еще хуже, чем было. Слезы полились непрерывным потоком — так, что я стала сомневаться, что среднестатистическая женщина может выдать такое количество соленой жидкости за раз.
Сосредоточиться на рыданиях мешал телефон. Он играл бодрый марш, который я сама поставила на звонок, когда у меня было не менее бодрое настроение. Где-то в конце весны. Тогда еще я чувствовала полноту жизни. Но после того, как окончательно сошел снег, я становилась несчастнее с каждым днем.
— Да, — хлюпнула я в трубку.
Со старыми привычками трудно расставаться. А когда ты хочешь чего-то добиться в журналистике, приходится отвечать на все-все звонки. Даже не представляю, сколько раз я выслушивала всякий спам от рекламщиков, говоривших удивленными голосами (полагаю, для кого-то я вообще была первой, кто взял трубку и покорно их слушал).
Но я не могла игнорировать звонки. А вдруг что-то важное?
— Ты плакала, — не спросили, а констатировали на том конце трубки.
— Мне просто нужно поскорее уехать, — я безразлично смотрела на огромный город с высоты двадцать восьмого этажа. Когда я только сняла квартиру, этот вид приводил меня в восторг. Каждый день. Каждую минуту.
— Надеюсь, ты подумаешь о… о нас, — мягко произнес Саша. И продолжил уже тверже: — Я по-прежнему готов найти хорошего специалиста. Валерия, милая, в психологической помощи нет ничего стыдного. Я уверен, что психолог поможет тебе куда лучше, чем побег за тысячи километров.
— Я все решила, — мой голос звучал резче, чем хотелось бы, но я решила, что Саша
Во-первых, за два года отношений я тысячу раз просила не называть меня Валерией. Полное имя для моих ушей звучало тяжело и официально, зато короткое «Лера» ласкало слух. Во-вторых, я уже ходила к психологу. В какой-то момент я даже повеселела, но после того, как мое фото оказалось на главной странице корпоративного календаря на будущий год, снова провалилась в пучину тоски. Хотя — и моя рациональная часть это отлично понимала — кто-то мог бы сказать, что я, пардон, зажралась. И был бы отчасти прав.
Сбрасывая в чемодан все, что попадалось под руку (потом разберусь), я с ненавистью смотрела на этот самый календарь, висевший прямо над диваном в моей просторной светлой гостиной. На стене красовалась загорелая стройная брюнетка в белом купальнике. Она излучала счастье и уверенность в себе.
— Все вранье, — сообщила я брюнетке — себе — стоя у входной двери.
И отправилась в аэропорт.
Кстати, мой, как выразился Саша, побег, психолог одобрил. Точнее, не осудил и даже не удивился моему решению. Сказал только, что я ошибаюсь, если считаю, что моя боль останется в Москве, а я приеду в новое место совершенно счастливой.
Что ж, вот я и проверю.
***
Базу отдыха на Алтае мне посоветовала коллега, Лара. То есть, конечно, по паспорту ее звали Ларисой, но в нашей среде все любят более звучные имена. Лару на Алтай вытащил муж, поклонник дикой природы, и после этой поездки утонченная Ларочка восторгалась так, словно побывала на Мальдивах, не меньше. Называла Алтай местом силы и уверяла всех вокруг, что вернулась в Москву обновленным человеком.
Я не слишком вслушивалась в Ларину болтовню, пока она не сунула мне под нос телефон с фотографиями.
И вот тут я влюбилась.
Как зачарованная, я смотрела на голубое до рези в глазах небо. На такие зеленые деревья, что, казалось, их нарисовал художник, а не создала природа. На реку, которая даже на фотографиях была стремительной и бурлящей.
— Река Катунь, — сказала Лара, заметив мою неподдельную заинтересованность.
… И вот теперь я ехала навстречу Катуни. На свидание с природой в ее первозданном виде. В том виде, который я, как закоренелая городская жительница, видела только на картинках.
Во время перелета до Барнаула я пыталась поспать. Но волновалась все четыре часа полета так, будто меня ожидало волнующее и, безусловно, приятное приключение. Не будь у меня Саши, я бы, пожалуй нафантазировала бурный короткий роман.
Я отругала себя за такие мысли, но они были настолько приятные, что я все-таки погрузилась то ли в грезы, то ли в полудрему. В полубессознательном состоянии я увидела мужчину. Совсем не похожего на моего жениха. Мы с Сашей похожи друг на друга, нас не раз принимали за брата и сестру. Саша — невысокий изящный брюнет, с большими карими глазами и правильными, словно вылепленными талантливым скульптором, чертами лица. Мужчина во сне был совсем другим.