Белинда
Шрифт:
Но, попав в отдел товаров для новобрачных в супермаркете, я увидел то, что искал. Не простую белую свадебную вуаль, а изысканные венки из белоснежных цветов. Лучше и быть не может. Я стоял на мягком ковре в интимно освещенном, укромном уголке, какие есть в каждом большом магазине, и любовался выставленными там изящными вещицами. Я, сам того не желая, будто опять окунулся в церковную атмосферу. Снова почувствовал то, что, казалось, ушло безвозвратно.
Я с ходу купил вуаль и венок, но вот платья явно не годились для моих целей. А те, что продаются в отделе одежды для детей, на нее не налезут.
В отделе нижнего
Я выбрал короткую ночную рубашку, без пояса и без оборок: на тонко прошитой кокетке и, конечно, с жемчужными пуговками. Именно то, что я и искал. И рукава… рукава были слишком хороши, чтобы быть правдой. Короткие рукава фонариком, отделанные гофрированной атласной лентой. На подоле такая же лента. Вот это вещь! Маленькое платье.
На всякий случай я купил еще две, на размер меньше. И кроме того, несколько ночных рубашек других фасонов. В моем доме они точно не пропадут.
За туфлями пришлось идти в детский отдел. Ведь должны же быть маленькие девочки с большой ногой. Наверное, седьмой размер. И действительно, мне удалось найти то, что искал: простые белые кожаные туфли с ремешком. Туфли, конечно, слегка широковаты, но ей же не придется в них ходить.
С белыми чулками проблем не было. Я купил кружевные, хотя это, наверное, неправильно. Простые белые чулки. Именно они врезались мне в память.
Затем я позвонил в цветочный магазин на Восемнадцатой улице, рядом с домом, и заказал цветы. Сказал, что сам заберу их, так как я на машине, и к моему приезду они должны быть готовы. Мне нужны лилии, гладиолусы, розы и вообще все белые цветы. Можно и гвоздики, но в основном те цветы, что ставят в церкви.
Перекусив в ресторане на верхнем этаже «Сакса», я купил восковые свечи и уже собрался было ловить такси, когда вдруг подумал, что не мешало бы позвонить Дэну.
Конечно, большого желания я не испытывал, но ничего не поделаешь: надо так надо.
На мое счастье, Дэн был в суде. И появится только завтра. Но его секретарша сообщила мне, что он горит желанием со мной пообщаться. У меня выключен автоответчик. Интересно, я об этом знаю?
Да, похоже, что знаю. Мне очень жаль. Но может, она в курсе того, что хотел сообщить Дэн.
— Что-то по поводу его предупреждения. Не забыли ли вы о нем?
Чтобы это могло значить? Я уж было почти решился попросить ее передать Дэну, чтобы тот остановился, но промолчал.
Я повесил трубку. Интуиция подсказывала мне, что не мешало бы позвонить Алексу Клементайну.
Алекс уже выехал из «Стэнфорд-корта» и отправился в Сан-Диего в рамках турне по презентации его книги.
Тогда я позвонил в Нью-Йорк своему агенту Джоди. Она сообщила, что у Алекса очень плотный график. Она обязательно передаст, что я хотел с ним связаться.
— Ничего срочного. Не стоит его беспокоить.
— А ты слышал, что на этой неделе его книга оказалась на восьмом месте в списке? Ее раскупают как горячие пирожки.
— Здорово!
— Его приглашают на все ток-шоу страны. Уверяю тебя, дело в этом кошмарном «Полете с шампанским». Я хочу сказать, зрители подсели на ночные мыльные оперы. Представляешь, везде продают
— Ну так раскрути ее на книгу! И постарайся, чтобы было побольше снимков из ее старых фильмов.
— Конечно-конечно. Почему бы вам с Алексом не пригласить ее выпить, а потом уговорить написать историю своей жизни?
— Мне она не по зубам. Придется Алексу действовать в одиночку.
— «В поисках Беттины» по-прежнему хорошо расходится. Пять тысяч экземпляров в неделю.
— Знаю-знаю.
— Тогда как насчет того, чтобы встретиться с читателями еще в паре-тройке книжных магазинов? Ты обещал!
— Да… Послушай, передай Алексу привет, если мне не удастся с ним пересечься.
— Они умоляют, чтобы ты приехал в Беркли и Марин. Джереми, всего час езды.
— Не сейчас, Джоди. Не сейчас.
— Мы пришлем за тобой длиннющий лимузин и двух наших самых прелестных эльфов, которые обо всем позаботятся.
— Может, в ближайшее время…
— Та дама из «Кроникл» в ярости, что ты отложил интервью.
— Какая дама? Ах та! Да-да-да. Но сейчас я не в состоянии общаться с людьми.
— Тебе решать. Ты у нас босс.
Когда я пришел домой, Белинда еще не успела вернуться. В доме было удивительно тихо и очень тепло — теплее, чем обычно, — от лучей полуденного солнца.
И пахло тоже по-особенному, причем не только сигаретным дымом. Пахло ее духами и мылом. Давно забытые, сладкие запахи.
Игрушки в гостиной были покрыты тонким слоем пыли, просвечивающей на солнце, но здесь тоже все стало по-другому. Белинда аккуратно рассадила кукол в старинной коляске и на диване. Она открыла стеклянные двери кукольного дома и расставила по местам игрушечную мебель. Протерла стекло. Стерла пыль с крошечных деревянных столов и стульев, вытряхнула крошечные восточные ковры ручной работы. По-новому разместила крошечных обитателей кукольного дома. Теперь крошечный человечек стоял возле крошечных напольных часов, а его затянутая в корсет крошечная жена чинно сидела за обеденным столом. На чердаке кукольного дома кукольный ребенок играл с крошечной игрушечной железной дорогой, причем если включить крошечный выключатель на стене, то крошечный поезд действительно побежит по ниточке электрических рельсов.
А раньше все здесь выглядело как во время Второй мировой.
Жаль, что не смог снять Белинду в процессе уборки. Вот бы поймать момент, когда она заглядывает в кукольный дом! На ней — плиссированная юбка, на ногах — короткие носочки. А ее спутанные волосы пронизаны солнцем.
Ну и пусть. Теперь у нас масса времени впереди.
Я повесил пальто, занес в дом цветы и пакеты, а потом, поднявшись вместе со всем этим добром на второй этаж, начал раскладывать вещи.
Я начал с того, что застелил кровать старым белым синелевым покрывалом. Установил вокруг кровати проволочные стойки с белыми венками из цветов. Поставил на прикроватные тумбочки серебряные канделябры из гостиной. Эффект получился именно тот, которого я и добивался: дрожащее пламя свечей в сгущающихся сумерках навевало воспоминания о церкви во время богослужения. В воздухе витал даже изысканный цветочный запах, хотя не такой сильный и не такой сладкий, как в Новом Орлеане. Но нельзя дважды войти в одну реку.