Белинда
Шрифт:
А здесь, в Новом Орлеане, по мнению Белинды, были те же цвета. Грязные стены, мощеные улицы, такие же густые запахи. Совсем не похоже на другие американские города, где она бывала. Для нее настоящая Америка — это Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сан-Франциско.
Я спокойно выслушивал ее рассказы, чувствуя, как она потихоньку меняется. Теперь она могла позволить себе иметь прошлое, имела возможность как оглянуться назад, так и заглянуть в будущее, с его планами и мечтами. Все должно было быть хорошо.
Но я не подталкивал ее. Когда мы пили кофе латте в «Кафе дю монд», я спросил ее о работе в фильме «Конец игры».
— Ты же знаешь,
— Однако в «Конце игры» у тебя ведь была большая роль?
Белинда кивнула и, почувствовав некую неловкость, сказала:
— У меня еще будет полно времени для этого. Можно и подождать.
Чуть позже, когда мы брели по Кэнел-стрит, она снова вернулась к вопросу кино:
— Знаешь, я хорошо поняла одно в том, что касается актеров и актрис. Я имею в виду настоящих звезд. Актеры могут быть абсолютно невежественными людьми, если попали в мир кино в ранней молодости. Некоторые, можно сказать, даже неграмотные. И эмоционально подобны людям, выросшим в заключении. То есть они вообще не способны контролировать свои чувства. Я хочу сниматься в кино — и знаю, что непременно буду, — но сперва мне не помешает пожить нормальной жизнью.
Казалось, она спорит сама с собой, пытаясь найти приемлемое решение. Все было не так уж однозначно.
— Два года, солнышко, — произнес я. — Еще два года — и никто нам ничего не сможет сделать.
Я вдруг подумал об угрозах Бонни и выкраденных негативах, подумал о безликом человеке, обшаривавшем мой пустой дом. Когда это все же случилось? А вдруг именно тогда, когда мы были в Кармеле, незнакомец направлял луч карманного фонарика на мои картины? Чувствуя, как в душе закипает гнев, я мысленно велел себе расслабиться. Ведь Бонни отдала мне негативы, причем без особого сопротивления. Трагическая судьба, но, как говорится в одном старом стихотворении, Бог ей судья.
К полуночи она уже спала на материнской кровати и видела десятый сон, а я снова рисовал в своей старой мастерской внизу. Я очень спешил, поскольку хотел устранить все шероховатости на предыдущих холстах. Завтра я приобрету оборудование для фотолаборатории, под которую наметил примыкающую к кухне ванную комнату для слуг. Все будет просто замечательно.
Вконец выдохнувшись, я вышел в сад и отдался объятиям недвижного ночного воздуха, какого не бывает в Сан-Франциско.
Махина моего дома, словно корабль, кренилась в темноту, его симметричные трубы полностью проглотил плющ. А еще одуряюще пахло цветами — сильный, головокружительный запах, который окружает вас везде. Господи, и зачем только я тогда уехал! Я просто вкладывал частицу своего прошлого в свои работы. Шарлотта и Анжелика, даже Спящая красавица — да, особенно Спящая красавица, — в коконе из паутины. Но теперь все будет по-другому. Прошлое внезапно ожило. Я сам внезапно ожил.
Я поднял глаза и увидел, что Белинда подошла к задней двери. На ней снова была одна лишь коротенькая сорочка. Волосы ее пламенели на фоне падающего
Нет, уже не ребенок. Там стояла настоящая женщина.
К концу недели она успела объехать весь город на моем мини-вэне. Она отправлялась за покупками в торговый центр, просто чтобы прочувствовать настоящую Америку, что сделать очень и очень нелегко. И конечно, она с первого взгляда влюбилась во Французский квартал. Кроме того, там в кинотеатре шли несколько фильмов, которые мы еще не видели. Нам непременно надо их посмотреть, сказала она. И откуда что взялось, но она показала мне длиннющий список ресторанов, которые обязательно надо посетить.
Я приступил к работе сразу над двумя картинами «Белинда в постели моей матери». На одной Белинда была в шелковой сорочке, на другой — в трусиках и лифчике. Самое интересное, что картины получились самыми эротическими из всех мною написанных.
Я не знал, что вдохновение придет само собой, как в серии «Белинда в кафе „Флора“», но теперь покров тайны стал еще плотнее. Я был человеком, находившимся на полпути к воплощению своей творческой мечты.
Когда я рисовал ее грудь и ее трусики, то внезапно почувствовал, что уже изнемогаю, а потому прервал работу и вышел в сад, чтобы выпустить пар. В Новом Орлеане сентябрь. Можно сказать, еще лето.
Но работа шла и шла, тьфу-тьфу, прекрасно. Продолжение цикла картин, на которых Белинда уже не девочка, а женщина. И если в Калифорнии я трудился с удвоенной энергией, то сейчас — просто со скоростью урагана. При этом ночью я спал не более пяти часов. А иногда и три часа.
Но днем было очень приятно вздремнуть. Мисс Энни ложилась спать. Белинда уезжала в парк Одабон или в Тьюлейн, чтобы взять пару уроков верховой езды. Она начала вести дневник и иногда часами просиживала над ним в библиотеке. А я дремал на материнской постели.
Белинда была вся в делах и казалась вполне довольной, совсем как прежде. Гора книг непрерывно росла. Так же как и число телевизоров, видеомагнитофонов и видеокассет. Мы оборудовали новой видеотехникой нашу спальню, комнату Белинды, выходящую в холл, и библиотеку в цокольном этаже.
В среду вечером она смотрела «Полет с шампанским». Я как раз отмокал в ванной. Дверь была открыта. Пока шел фильм, Белинда не произнесла ни слова. Она сидела на материнском канапе в обтягивающих белых шортах и розовом спортивном лифчике — кстати, в Сан-Франциско она никогда так не ходила дома — и не отрываясь смотрела на экран. Я слышал, как говорит Бонни. Потом Алекс. Снова Бонни. Похоже, показывали эпизод, когда Алекс выходит из игры, уступая дорогу молодому любовнику-панку. Бонни заплакала. Мне противен был сам звук ее голоса. Я не желаю ее больше видеть.
Я вспомнил о Дэне только через несколько дней. Надо срочно ему позвонить! В остальном же все шло так, что лучше не бывает. Я связался с Нью-Йорком по таксофону в центре города.
«Рейнбоу продакшн» заплатила 350 000 долларов за права на экранизацию книг об Анжелике. Мой бухгалтер уже заплатил все налоги и сделал соответствующие выплаты. «Рейнбоу» приглашала меня на ланч в Лос-Анджелес, но с этим уже проехали. Больше никаких телефонных звонков. Господа, да забирайте свою Анжелику себе на здоровье!