Белла чао (1943)
Шрифт:
Док говорит, что это пройдет, надо только неделю спокойно полежать, да кто мне даст неделю? Прямо на следующий день пришла первая колонна с пациентами — грузовиков в Прозоре, Конице и Ябланице у итальянцев захватили изрядно. Своих водителей не хватало, пришлось тех же итальянцев за руль и сажать. По всей больнице шум-гам, беготня, носилки туда-сюда, двери хлопали, врачи персонал гоняли, какой уж тут «полный покой». И Альбина приехала.
Только вместо трогательной встречи влюбленных у нас случился скандал. Она задерганная и вусмерть уставшая, я с треском в голове и раздраженный. Не то сказал, не так посмотрел, короче, слово за слово
Ну и ладно, ну и нафиг это динамо. Не в моем состоянии сейчас о юбках переживать, само уляжется.
Еще через день вернулся из Загреба и навестил Джилас — переговорам конец. Как ни вертелись немецкие командиры, но против Берлина не попрешь, Риббентроп приказал контакты немедленно прервать. Ну и хрен с этой фашистской мордой, зато оперативная группа дивизий отошла за Неретву в полном порядке, раненых эвакуировали, а мосты ребята Руса все-таки взорвали и потому преследование сильно осложнено. Пока Партизанская Свободная Кочевая республика устраивается вокруг Калиновика, как раньше в Фоче и Бихаче, надолго ли — другой вопрос.
Газеты читать трудно, изображение плыло, да и что у нас в газетах? Приказы Верховного штаба, статьи членов ЦК и описание геройских подвигов. Только радио, а слух работал волнами, но кое-как я новости воспринимал. И по всему, Роммеля из Туниса вышибут уже к концу марта. Вот я в Джиласа и вцепился: время уходит! Срочно договариваться с ЭЛАС!
— Да с чего ты взял?
— Месяца через два после зачистки Туниса союзники высадятся на Сицилии. Еще через два — в Италии, самое время для смещения Муссолини.
— Почему ты решил, что на Сицилии, почему не в другом месте?
Вообще-то я не решил, а знал. И пришлось напрягать и без того больную голову, чтобы придумать объяснение:
— Смотри сам, — я развернул школьный атлас на Средиземном море. — Вот Тунис, если фашисты оттуда эвакуируются, что там останется у союзников?
— Почти полмиллиона солдат и свыше тысячи танков.
— Вот, и куда их деть? Таскать вокруг Европы или перебрасывать в Азию — долго и дорого, к тому же немаловажно что это победоносные войска, нельзя растерять этот дух.
Как пропагандист, Милован с таким аргументом согласился, но все равно спросил:
— Почему не Греция? Или Сардиния?
— На карту смотри, тут расстояние вдвое меньше. Взятие Сицилии сразу перегораживает Средиземное море и еще вот, — показал я островок в ста километрах к югу.
— Мальта?
— Аэродромы. Воздушная поддержка высадки. База флота.
— Ты все верно говоришь, Сицилия как трамплин к Италии, но по нашим данным, немцы готовятся отбивать высадку в Греции.
Неожиданно. Но я же знал, что союзники пойдут через Италию!
— Без взятия Крита не выйдет. Оттуда есть сведения?
— Я запрошу ЭЛАС, — Джилас вытащил блокнот и сделал пометку.
— Только не тяни, время дорого! Считай, каждый день — это лишний итальянский полк!
Время он тянуть не стал и назавтра же привел знакомиться итальянца и македонца. Македонец как раз был похож на настоящего итальянца, причем южного — кудрявый, чернявый, смуглый, а итальянец больше смахивал на немца или датчанина, в жизни бы не подумал, что он из потомков древних римлян. Лет тридцать, волосы светлые, глаза голубые, обаятельный, но неприметный: захочешь через полчаса лицо вспомнить и не сможешь. С такой внешностью хорошо в разведке работать
— Друже Ромео, — представил его Милован. — Пойдет с нами в Македонию как представитель Коминтерна, а друже Митко как делегат Главного штаба Македонии.
Ага, насчет разведки я не ошибся. Более того, он еще и радиоделом владел, пока мы собирали оружие-снаряжение, он ковырялся с передатчиком и натаскивал одного из наших, выделенного ему в помощники.
И увивался за Альбиной.
Чертовы макаронники умеют быть одновременно прилипчивыми и неотразимыми — этот разве что баркаролы не пел, ввиду отсутствия мандолины, и на балконы не лазал, а так натуральный Ромео, герой-любовник. Аля то ли из вредности, то ли из неистребимого женского кокетства принимала ухаживания, изредка посматривая на меня, замечаю или нет. Но меня больше заботило как я в таком состоянии пойду в рейд: отпускать-то понемногу отпускало, но слух толком не восстановился, и головные боли накатывали. Что характерно, Митко немедленно увязался за Живкой, но преуспел гораздо меньше, она почти все свободное время торчала рядом с Марко.
А я торчал у окна в коридоре, пользовался редким моментом, когда никуда не надо бежать, стрелять, собачиться с начальством, трястись в кузове или муфлонить по горам, и разглядывал Калиновик. Со знакомой мне по девяностым картиной совпадали только рельеф, дорожная сеть и граненые приземистые башни австро-венгерской крепостицы на господствующем холме. Прочее же выглядело чертовски архаично и неухоженно, не говоря уж о полном отсутствии асфальта.
По изредка мощеным улицам в городок с населением от силы четыре тысячи человек втискивался Верховный штаб, обросший за время войны охраной, обеспечением, типографиями, редакциями, органами власти, трибуналами и бог знает чем еще. Тыркались разнокалиберные грузовики, орали возчики и водители, трюхали нескончаемые повозки, время от времени сцепляясь оглоблями и постоянно стукаясь бортами. Сквозь затор пробивался заляпанный грязью мотоциклист, прямо на главной (и единственной) площади испуганно мычала пестрая корова, неведомо как попавшая в этот водоворот.
В попытке объехать ее столкнулись две телеги, на дорогу с грохотом выпал штабель зеленых ящиков, тут же до небес взлетели крики. Из стоявшего у здания општины легкового «фиата» вылез высокий чернявый партизан, рассек собравшуюся кучу зевак, тут же припахал их к погрузке упавшего, а корову взял за рога и увел в проулок.
А ведь это Никица, водитель и телохранитель товарища Тито и наредник роты обслуживания Верховного штаба. Да, появилась и такая в составе батальона охраны — повара, прачки, заготовители, все как в настоящей армии. Завидно, но так и надо.
Никица вернулся без коровы, но обратно в машину не сел, а довольно ловко разрулил затор, меня же от созерцания оторвал парень из отдела Ранковича и увел на отчет об операции.
К тому же самому батальонному комиссару с рыбьими глазами, что мурыжил меня в Фоче. Дежа-вю.
— Объясните, почему вы не выполнили задание, — уткнувшись в бумаги начал он тем же бесцветным голосом.
Спокойствие, только спокойствие.
— Группе была поставлена задача задержать отряд численностью до пятидесяти человек до подхода Далматинской бригады, при возможности этот отряд уничтожить, — размеренно забубнил я в ответ. — Группе не ставили задачу уничтожить отряд в пятьсот человек или задержать его на четыре часа.