Беллатриса-грязнокровка
Шрифт:
— Ты не переживай, Гарри. Теперь уже поздно. Ты только помни, что не все люди вокруг такие, какими кажутся. Вот, тот же Дамблдор… С чего ты взял? Что хорошего он тебе сделал? Сотню баллов накинул? А толку-то что, если ты потом за них целым василиском рассчитался, — честно высказала она.
— Не знаю. Я уже ничего не знаю, — тяжело вздохнул Поттер, — выходит, ничего он не сделал… Надо подумать.
— Конечно! — с преувеличенным весельем ответила она. — Давай потом продолжим этот разговор. Что-то плохо уже от таких новостей! Накладывай рагу в тарелки и пойдем кино смотреть.
Гарри еще немного
— А деньги я верну, — уже под самый конец фильма припечатал он таким тоном, что Гермиона поежилась.
Обычно после слов, сказанных таким тоном, Темный Лорд насылал круцио.
Выходит, Поттер весь фильм попутно думал о том, как с ним поступил лидер светлейших. И выводы вряд ли его порадовали. С одной стороны, Гермиона была рада тому, что у нее легко получается влиять на Поттера. А с другой стороны, в ее душе вдруг поселился иррациональный страх: кто знает, какую кашу она только что заварила?
В этот день они больше не заводили серьезных разговоров. Зато следующим вечером, когда Гарри помогал Гермионе полить крохотный цветник перед домом, он вдруг вернулся к затронутой теме.
— Дамблдор ничего не сделал для меня…
— Совсем ничего? — наигранно удивилась девочка.
— Ну, отправил к Дурслям, в единственное место, где я могу быть под защитой. Якобы… Но, гляди-ка, мы уже несколько дней живем у тебя, гуляем по городу, совершаем покупке в супермаркете, и я до сих пор не вижу на вашей лужайке толпу взбешенных пожирателей! — с сарказмом произнес он.
— Тьфу на тебя, Поттер! — искренне выругалась Гермиона. Понятно, что сделают с ней бывшие «товарищи», если она попадет им в руки. — Еще чего тут не хватало!
— Ага. А то твои цветы потопчут! — рассмеялся он. — Кстати, как они называются?
— Не знаю. Мама сажала, — ответила девочка.
— Правда? — удивился Гарри. — А ты говорила, что всеми цветами в доме занимаешься ты сама.
Девочка мысленно выругалась: никогда не знаешь, на чем проколешься. А она-то расслабилась, наивная!
— Так мы переехали в этом году, — нашлась Гермиона, — тут мама сажала, чтобы меня порадовать.
Гарри кивнул, удовлетворившись таким объяснением.
— Что ж, давай дальше про директора, Гарри, — девочка решила продолжить беседу по горячим следам, — что еще он для тебя не сделал, хотя должен был?
— Я даже не знал, что я волшебник! — с ощутимой долей обиды воскликнул он. — Почему он мне не сказал?
— Да-а, — протянула Гермиона, — понимаю, я. Я-то хоть магглорожденная. Мне-то и положено в последний момент сообщать. Но ты прав. Ты ведь чистокровный волшебник, Гарри, тебе должны были сказать. Ведь мир магов — твой дом…
— Почему это чистокровный? — спросил Поттер.
— Но это же очевидно! — воскликнула она. — Твой отец из известного волшебного рода. А мама, хоть и магглорожденная, но волшебница!
— Я думал, что я полукровка! — изумился Гарри.
— Нет, — отмахнулась Гермиона, — полукровки — это те, у кого один родитель чистый маггл. Это если бы твой отец женился на маггловской девушке.
— Ничего не понимаю, — мальчик хлопнул себя по лбу, — чего тогда Малфой обзывается?!
Гермиона рассмеялась на столь очевидное возмущение Поттера.
— Он по любому
— Да уж. Куда нам до него, — фыркнул мальчик.
— Ладно. Так что там с Дамблдором… — протянула она. — Думаешь, он специально?
— Я не знаю, Герми, — честно признался мальчик. — Еще пару дней назад я был в полной уверенности, что все в моей жизни идет так, как и должно было идти. Ну, понятно, что Дурсли — это зло. Но я думал, что никак иначе нельзя было… А тут выяснилось, что Дамблдор, наш добрый директор, всю дорогу меня обманывал.
— Да, Гарри, я тебя понимаю, — сказала она и сжала плечо друга утешающим жестом, — я и сама была уверена, что директор на нашей стороне. Ведь он учитель, в конце концов! А учителя должны заботиться о нас! Это шок для меня. Так обидно… — она наигранно потупилась и всхлипнула, — но этот случай с василиском… Это ведь чистой воды мошенничество. И плевать ему было, узнаешь ты потом правду или нет. Это ведь твои деньги! Это просто несправедливо! А так если сесть и подумать, то выходит… — она немного помялась для виду, но потом все же сказала, — Прости, Гарри, но, выходит, что Дамблдор нам не друг! Он много говорил, но ничего не сделал в итоге. Он ничем нам не помог. Один первый курс вспомнить! Не понять, что Квирелл одержим… Если величайший волшебник современности не может этого сделать, то что тогда он может? Почему все проблемы в Хогвартсе пришлось решать нам? Почему, в конце концов, в Хогвартсе находился тролль? Он же чуть не убил меня! — Возмутилась она. — И что тогда? Что бы тогда было? Разве в школе может творится все то, что творилось с нами?
Гермиона знала, как повлиять на Поттера, и она это делала. Ей нужен был такой соратник в будущем. И девочка знала, что у Гарри может быть только один друг — она. Никаких Дамблдоров! К тому же, она признавала: все вопросы, заданные ею, были вполне оправданы. Все поднятые темы имели место бы в действительности. Она ведь не лукавила! Гермиона лишь озвучила реально существующие проблемы, а Поттер сам пусть думает. Не дурак он все же. Сам все поймет.
Гарри помолчал некоторое время, а потом был вынужден согласиться с ней.
— Да уж… — протянул он. — Тролль на первом курсе, философский камень, который почему-то был у Дамблдора… И что, нельзя было спрятать камень получше? Трехголовый пес, который нас чуть не сожрал. Квирелл, который на самом деле оказался Волдемортом, — задумчиво перечислил он, — Кста-ати, — добавил мальчик, — так странно. Я вот что вспомнил Герми…
— Что? — заинтересовалась она.
— Квирелл буквально не мог до меня дотронуться. Мои прикосновения сожгли его тело, проели, как кислота. Дамблдор тогда сказал, что так сработала защита моей мамы, которая отдала свою жизнь, чтобы меня спасти. Но… Но Квирелл ведь прикасался ко мне ранее! На уроках, когда мы отрабатывали заклинание. Я неправильно держал палочку, а он подошел и поправил. У меня тогда так разболелась голова. Но это понятно… Тут Волдеморт был виноват. Но Квирелл ведь прикоснулся ко мне! Да и не раз это было! — воскликнул он. — Как-то, я ему эссе передавал, и наши пальцы соприкоснулись…