Беллинсгаузен
Шрифт:
Пока русские управлялись со Швецией, продолжалась война с Турцией. Официально она началась в 1806 году, но активизировалась лишь летом 1809 года. Основным театром действий была Молдавия. Командовал армией девяностолетний фельдмаршал князь Прозоровский. Страдал он подагрою, слепотой, «сильным трясением рук» и другими немощами. Тем не менее русские овладели крепостью Фокшаны, обложили Браилов, но потом отступили и нацелились на Гирсово. Прозоровский вскоре скончался, на его место царь назначил Петра Ивановича Багратиона, прибывшего из Финляндии, где генерал победоносно сражался со шведами.
Брать сильно укреплённую крепость Багратион поручил корпусам донского атамана Платова и генерал-лейтенанта Маркова. Крепость располагалась на правом берегу
На третий день обстрела крепости показались парламентёры. Турки соглашались на сдачу, если Платов разрешит свободный выход гарнизона из города. Через толмачей атаман потребовал полной капитуляции и давал два дня на размышление. Когда истёк срок ультиматума, осаждённые выбросили белый флаг. Платов получил звание генерала от кавалерии и орден Владимира 1-й степени.
После этого русские войска овладели ещё несколькими крепостями, одержали ряд побед на открытых просторах Молдавии и Валахии. Однако эта затяжная война поглощала бездну средств. Не говоря уж о весьма ощутимых потерях личного состава. В предчувствии надвигающейся опасности со стороны Наполеона новый военный министр Барклай-де-Толли убеждал министра иностранных дел Румянцева в необходимости как можно скорее примириться с Турцией. В августе 1810 года он писал: «Повторить я должен, что ежели мир сей год утверждён будет, то довольно ещё останется нам времени усредоточить наши силы и сугубым мужеством и благоразумными мерами отразить участь, России угрожаемую».
Тем не менее ни в «сей год», ни в год будущий мир с турками заключить не удалось. Нехватка денег в государственной казне из-за тисков континентальной блокады вынудила Александра I подписать указ о введении нового коммерческого тарифа, предусматривающего гораздо большие пошлины на импортные товары, особенно на предметы роскоши, завозимые в Россию из Франции.
Ответная реакция Наполеона была настолько враждебной, что царь вынужден был согласиться с Барклаем на перемещение к западной границе пяти дивизий с турецкого театра и одной дивизии из Финляндии. С каждым месяцем тон переписки между двумя государями повышался, они обвиняли друг друга в нарушениях договоров, заявления о дружбе сменялись упрёками. Обвинять Наполеона было за что. Проглотив одно за другим все европейские государства, он превратил Европу в военный лагерь. Он не сдержал обещания в самый тяжёлый год борьбы России со шведами высадить десант в Южной Швеции. Наконец, всячески подстрекал Турцию продолжать войну с русскими. Но с 1811 году, ещё не готовый к серьёзной схватке с Россией, он сбавил тон своих посланий.
Барклай тотчас возобновил свои усилия на окончание войны с Турцией. На пост главнокомандующего в Молдавии и Валахии он назначил Михаила Илларионовича Кутузова, до того занимавшего пост военного губернатора в Литве. Война против турок приняла более ожесточённый характер.
В то же время началась реорганизация армии. Из каждых пятисот крепостных крестьян призывались в армию и флот девять человек. Они обучались в рекрутских депо, вливались в войсковые соединения или сводились в новые пехотные и кавалерийские дивизии, резервные артиллерийские бригады. По учреждении Военного министерства в его состав вошли семь департаментов: артиллерийский, инженерный, инспекторский, аудиторский (военно-судебный), комиссариатский, провиантский и медицинский. Деятельность каждого была скрупулёзно расписана по пунктам, чем устранялось дублирование приказов
Материалами для этих реформ послужили постановления по военной части, существовавшие в России, и схожие распоряжения, изданные во Франций с 1791 года. Таким образом обобщался не только отечественный, но и мировой опыт, направленный на борьбу именно с французской армией.
Отныне пехотный полк состоял из двух батальонов, батальон — из четырёх рот. В кавалерии полки гвардейские, кирасирские и драгунские имели по пять эскадронов, гусарские и уланские — по десять. В артиллерийские бригады входило три роты. В пехотную дивизию включались три бригады двухполкового состава. Единую структуру получали и инженерные войска. Пионерские батальоны составлялись из четырёх рот: двух понтонных, одной сапёрной и одной минёрной.
Реорганизации подвергся и морской флот. Правда, не столь кардинальной. Здесь ввели фронтовую службу и новое обмундирование — вместе шляп кивера. Матросов велено было обучать маршировке и ружейным приёмам. По воскресеньям даже кадет Морского корпуса стали возить во дворец играть с малолетними великими князьями в солдаты. Кто-то вызывался барабанщиком, а остальные, вооружённые ружьями, маршировали на плацу, заступали в караул на устроенную в зале гауптвахту. Бывало, и государь начинал возиться с детьми. Кончалось тем, что его валили с ног, а он просил пощады, тогда как довольно было одного взмаха его руки, чтобы ребятня разлетелась в разные стороны. Потом кадет угощали обедом, давали конфеты и мёд. Иногда старший из князей приезжал в Корпус, после чего воспитанников распускали на три дня по домам.
Вместо убывшего в сухопутную армию Чичагова пост морского министра занял французский эмигрант маркиз Жан Франсуа де Траверсе, нареченный в России Иваном Ивановичем. В молодости он служил на флоте своего отечества, командовал судами, участвовал в войне за независимость Северо-Американских Штатов... В 1791 году из капитанов французского флота был принят в наш гребной флот с чином капитана генерал-майорского ранга и через десять лет дослужился до полного адмирала. В 1802 году его назначили главным командиром Черноморского флота.
Наступившая четырьмя годами позже война с Турцией показала не только крайне неудовлетворительное состояние боевых кораблей, но и полную разруху в административном управлении и порядках черноморских портов. В Херсоне, к примеру, корабельные леса были разбросаны в беспорядке на площади десяти вёрст, без надзора разворовывались, гибли и портились. Отправленные из Севастополя в Корфу для пропитания сенявинской эскадры 40 тысяч пудов сухарного запаса не были приняты по причине непригодности и возвращены в Севастополь. Сухари для эскадры пришлось закупать за границей по цене более высокой, чем в России. Де Траверсе не имел времени и возможностей изменить печальное положение флота, который так и прозябал на правах забытого пасынка до назначения главным командиром Алексея Самуиловича Грейга, однако о нём пойдёт речь позже.
И вот что любопытно: неудачное управление Черноморским флотом не помешало назначению Траверсе морским министром. Павлу Васильевичу Чичагову, человеку увлекающемуся, по-своему болевшему за флот, маркиз представлял явную противоположность. Он не только не сочувствовал нововведениям прежнего министра, а старался их уничтожить. К тому же наступление военного времени, войны главным образом на суше отвлекли внимание правительства от флота, привели к печальному и длительному застою. Насколько Чичагов по характеру своему был способен создавать себе врагов, настолько де Траверсе умел приобретать расположение нужных людей, того же всесильного Аракчеева и других особ, близких к государю. Мягкость, любезность, вкрадчивый ум и обаятельное светское обращение, высоко ценимое тогдашним светским обществом, помогали маркизу приобретать симпатии, успешно продвигаться по служебной лестнице.