Белое бикини
Шрифт:
– Отлично, – сказал я. – Надеюсь, в ней ничего не говорится о покойниках.
– Постараюсь найти для вас что-нибудь другое, – пообещала она.
Я пошел на кухню, приготовил напитки и медленно пошел с бокалами обратно. Потом решил не возвращаться в гостиную, пока не начнется песня. Я успел выкурить сигарету, когда услышал аккорд гитары. Что ее могло задержать так долго, может, настраивала гитару? Когда она запела, в ее голосе было что-то новое. Я стал прислушиваться к словам песни.
Разденься, дорогая, –
Разденься и иди ко мне в постель.
О, да, и я о том же мыслю,
Но лишь когда разгонишь всех девиц.
Я взял бокалы и заспешил в гостиную. Здесь меня ожидал сюрприз. Комната тонула в темноте, горела лишь небольшая лампочка у кушетки. Я осторожно передвигался, боясь споткнуться обо что-нибудь и упасть с двумя бокалами в руках.
Она внезапно перестала петь, увидев меня, стоящего с открытым ртом в нескольких футах от кушетки.
– Привет, Рик, – мягко сказала она, наградив меня сияющей улыбкой.
– Что случилось? – спросил я.
– Вам понравилась моя песня?
– Она была слишком сексуальной!
– Зато она была английской, – заметила она.
– Но что случилось? – спросил я.
– Я просто сделала то, о чем вы просили, Рик! – Ее глаза изображали невинность.
– Я просил?
– «Идите и играйте на своей гитаре. Или делайте что-нибудь, что позволит вам почувствовать себя лучше». Помните?
Она сидела на кушетке со скрещенными ногами, почти прямо под светящей лампой, ее золотистые волосы спадали на плечи и почти прикрывали розовые соски небольших округлых грудей.
Кати наклонилась вперед, опустила свою гитару, на пол, потом снова выпрямилась.
– Ну? – спросила она лениво, – разве это не то, что вы говорили?
– Что вы сделали со своей одеждой? – прошептал я.
– Сняла ее, – просто ответила она.
– Но зачем?
– Мы узнаем это, – терпеливо сказала она. – Рик, для чего вы принесли сюда эти бокалы?
Она протянула руку, и я вложил в нее бокал.
– Вы собираетесь пить стоя? – Ее свободная рука указала на кушетку рядом с собой.
Я осторожно, словно дряхлый старик, присел и одним глотком осушил бокал. В следующий момент бокал был вежливо взят из моей руки и поставлен на пол, где уже стоял ее нетронутый бокал.
Прежде чем я понял, что случилось, Кати оказалась на мне. Я смотрел в голубые глаза, которые были всего в шести дюймах от моего лица.
– Пытаетесь сказать, – спросила она, – что это все моя идея?
– Я был на кухне, – сказал я, – готовя свежие напитки и слушая ваши песни и...
Крепко обхватив мою шею, она раздвинула мне ноги и навалилась всем весом своего тела на меня. Обе мои руки внезапно замерли на двух упругих, но мягких изгибах ее ягодиц.
– Действуйте, Рик. – Она мечтательно закрыла глаза. – Я жду.
Мой мозг посылал
– Сожалею! – сказал я хрипло. – Я имел в виду другое. Она глубоко вздохнула и, ее тело еще сильнее прижало меня к кушетке, потом я беспомощно погрузился в абсолютную темноту.
Ее руки с жестокой торопливостью сорвали с меня одежду.
Острые ногти заставили меня моментально забыть свой страх.
– Эй! – воскликнул я. – Вы что, черт возьми, принимаете меня за цыпленка?
– Извини, Рик, милый! – пробормотала она. – Ты собираешься просто лежать здесь?
– Кати! – пробормотал я.
Ее ногти впились мне в грудь.
– Ты ждал здесь кого-то еще? – спросила она.
Внезапно я почувствовал себя немного лучше, даже расхрабрился.
Губы Кати с яростной страстностью нашли мои.
6
После того, как счастливая Кати покормила меня завтраком, я покинул ее. Она добилась от меня обещания информировать ее о любых достижениях в расследовании, чтобы она смогла уточнить свою балладу.
Я достиг поворота с шоссе в пяти милях от Сан-Диего к полудню следующего дня и через двадцать минут подъехал к Сан-Лопару.
Одолев следующий подъем дороги, я неожиданно увидел большой дом на холме, обнесенный кирпичной стеной. Двумя кварталами дальше я обнаружил столовую и решил подкрепиться. В ней был всего один посетитель, – и это был я, – поэтому официантка наблюдала, как я тружусь над мясным блюдом. Когда она наполнила мне вторую чашку кофе, я одарил ее широкой улыбкой.
– У вас привлекательный маленький городок, – заметил я.
– Если он вам нравится, можете заиметь его, – ответила она. – Была бы только рада, если бы вы забрали его с собой прямо сейчас!
– А что это вас-то заботит?
– Ну... – Она пожала плечами. – Всю неделю это спокойный городок, но в субботнюю ночь это настоящий содом. Уличные фонари горят до полуночи!
– Почему же вы куда-нибудь не переедете? – спросил я.
– Мистер! – почти выкрикнула она. – Мне принадлежит эта паршивая столовая! Сделайте мне предложение, я приму его и уеду прямо сейчас.
– Наверно, кто-то здесь поблизости должен заботиться о порядке, например, парень, владеющий большим домом на холме? – спросил я.
– Старый Рэнд? – Она хмыкнула. – Если он и делает это, то не в Сан-Лопаре. Наверное, нехорошо так говорить о нем, – призналась она. – Но я не осуждаю его за это. Может, если бы он не сломал ногу, он бы еще снимал кино.
– Рэнд? – спросил я. – Вы имеете в виду Ли Рэнда, актера?
– Ну конечно! Я имею в виду не танцовщицу Салли! Именно Ли Рэнда, который снимал все эти грандиозные вестерны тридцать лет назад.