Белогвардейщина
Шрифт:
"Пребыванию ген. Врангеля в столице печать придает такое значение, которого оно на самом деле не имеет. Русский генерал прибыл в нашу землю, чтобы пользоваться полным гостеприимством, каким пользовались и другие русские..."
По завершении перевода войск на Балканы вышел в отставку ген. Шатилов. Крым, Константинополь, поиски пристанища - этого оказалось достаточно, чтобы надорвать силы. Начальником штаба главнокомандующего стал ген. Миллер.
Нужно было приспосабливаться к новым условиям, когда корпуса и дивизии разделились расстояниями, условиями существования и государственными границами. "Официальные" представители Врангеля находились в Праге, Софии, Париже, Бухаресте, Будапеште, Белграде, в других странах имелись военные агенты. Для связи с ними, с Кутеповым и Абрамовым при штабе главнокомандующего создавался отдел дипкурьеров. На несколько человек удалось
Разбросанная по Балканам, армия все еще оставалась армией и сохраняла боеспособность. Согласно мобилизационным планам, первые 4 дивизии могли быть развернуты в течение 5 дней. Начали наводиться контакты с Румынией. С ее правительством велись переговоры о пропуске Русской армии через ее территорию на случай войны. Предложения Врангеля шли дальше - к заключению союзного соглашения, где при разногласиях сторон арбитром выступал бы король Александр. Зондировалась также возможность размещения в Румынии, поближе к русским границам, 15-тысячного белого контингента. Ряд румынских лидеров, Братиану, Дука, склонялись к серьезному обсуждению этих предложений и подписанию договора. Такой позиции способствовали отношения с Советской Россией, продолжающие ухудшаться из-за подрывной деятельности большевистских спецслужб и Коминтерна. Размещение белогвардейцев могло стать для Румынии ответной мерой на подобные действия, позволяющей держать противника под угрозой.
По прогнозам врангелевского штаба, война с большевиками должна была возобновиться в самое ближайшее время, но предполагалось, что со стороны европейских государств она вначале будет носить оборонительный характер, и театром ее станут именно Балканы. На основании разведданных и анализа политической ситуации делался вывод, что румынская армия, усиленная французами в материально-техническом отношении, но слабая духом и разболтанная, продержится при нападении Совдепии не больше 2-3 недель. А при ее отступлении в Добруджу и приближении красных войск к болгарской границе последует колоссальный взрыв - левый переворот в Болгарии и националистический (кемалистский) в европейской части Турции, велика была вероятность революционного рецидива и в Венгрии.
На основе данных прогнозов удалось наконец-то достичь сближения с Советом послов под председательством Гирса. Русские дипломаты считали такое развитие событий вполне вероятным, а ситуацию в Южной Европе действительно угрожающей. Мнение русских разделял министр-председатель королевства СХС Пашич и югославский Генштаб, с которыми прошли специальные переговоры. При содействии Гирса и сербов разработки врангелевского штаба были доведены до военных и правительственных кругов Франции с предложениями немедленно обратить внимание на состояние румынской армии и приложить все усилия к подъему ее боеспособности, а также использовать силы Русской армии. Для этого врангелевцы просили их поддержать в вопросах размещения 15-тысячного корпуса в Румынии, разрешения учета бывших солдат и офицеров в Венгрии, Чехословакии, Румынии, Югославии; прекращения подрывной деятельности против армии в Болгарии. В случае развития событий по указанному варианту просилось разрешение на отступление русских частей из Болгарии в Югославию. Соответствующие переговоры представители Врангеля начали в Будапеште и Бухаресте.
Часть секретных документов, фигурирующих во всех этих переговорах инструкций, обращений, переписки, попала в руки советской разведки и впоследствии стала оружием в дипломатической кампании против белогвардейцев. Интересно, что в то время коммунисты планировали свой очередной удар действительно в направлении Балкан. И действительно в ближайшем будущем. Штаб Врангеля ошибся только в одном - агрессия должна была начаться не наступлением Красной армии, а изнутри, разжиганием революций в Румынии и Болгарии. Тут уж белое командование проглядело явную закономерность, все акции Совдепии против других государств начинались "народными восстаниями" - и лишь затем следовало внешнее вторжение.
В Югославии левые хоть и были слабее, чем в Болгарии, но тоже старались клюнуть белогвардейцев. Последовал запрос в Скупщине - признает ли правительство Врангеля как законного главу русского правительства? А если нет, то почему Врангель управляет судьбами русских эмигрантов? И находится ли королевство СХС в состоянии войны в Россией? Если нет, то почему оно содержит на своей территории формирования, ведущие подготовку к такой войне? Министр иностранных дел Пинчич ответил:
"Ген.
Врангелю приходилось выдерживать и борьбу другого рода, внутри эмиграции. К 1922 году ее политическая часть окончательно распалась на группы, течения, блоки (например, в Харбине насчитывались 22 партии, боровшиеся между собой). Крупнейшими из таких группировок стали: монархисты-кирилловцы (сторонники великого князя Кирилла Владимировича); блок Высшего монархического совета с монархистами-николаевцами (сторонниками великого князя Николая Николаевича); национально-прогрессивная группа - кадетского, либерального направления; блок отколовшегося от кадетов левого крыла с социалистами и левоказачьими организациями. Борьба велась вплоть до терроризма - в Берлине монархисты устроили покушение на Милюкова, во время которого погиб закрывший его Набоков, видный деятель кадетской партии (отец знаменитого писателя). Каждая группировка старалась перетянуть на свою сторону Врангеля - такой козырь, как обладание армией, давал неоспоримые преимущества в борьбе за роль "правительства в изгнании". И каждая группировка стремилась Врангеля свалить из опасений, что он примкнет к другой партии. В самой Югославии приезд главнокомандующего связывался с взрывом надежд на его "объединяющую роль", только различные течения понимали это по-своему, подразумевая, что он непременно включится в междоусобную грызню на их стороне. Когда надежды не оправдались, посыпались обвинения: с одной стороны - в "реакционности", с другой - в "либерализме".
Позиция Врангеля в данном отношении была однозначной. На "одном из собраний высших чинов армии он заявил:
"Как бы ни сложилась обстановка, армия призвана играть особую роль в возрождении России. Лозунг, начертанный на наших знаменах - "Мы боремся за Отечество, народ сам решит, какой быть России", - единственно верен. Вокруг армии начинается политическая борьба. Я решил сделать все, чтобы не дать вовлечь ее в такую борьбу".
То же самое подтверждал Кутепов:
"Все мы считаем, что армия должна быть вне политики, и если в нашей армии солдаты и офицеры - монархисты, и если великий князь Николай Николаевич пользуется большим авторитетом в войсках, армия признает только одно знамя национальный русский флаг. Все слухи, что армия вошла в контакт с той или иной политической группировкой, - сплошь провокация. Наша задача - сохранение организованных кадров офицеров и солдат для будущей России".
В приказах неоднократно подчеркивалось строгое запрещение офицерам принимать участие в каких бы то ни было политических организациях. Врангель говорил:
"И офицер старой императорской армии не мог состоять членом монархической партии, так же, как не мог быть членом любой другой. Мы, старые офицеры, служившие при русском императоре во дни славы и мощи России, мы, пережившие ее позор и унижение, не можем не быть монархистами. Но мы не можем допустить, чтобы, прикрываясь словами "вера", "царь", "отечество", офицеров вовлекали в политическую борьбу".
Междоусобицы были благодатной почвой для деятельности коммунистов, играющих на разногласиях, недовольствах, а то и ловко стравливающей противников. Огромный вред антибольшевистским силам нанесло "сменовеховское движение" (по названию журнала "Смена вех", выходившего в Париже в 1921 - 1922 гг.). Сменовеховцы стали проповедовать поддержку советской власти, поскольку она выражает интересы России, как державы. Большевистское правительство рассматривалось как реальная власть, защищающая русские границы. Предлагалось сотрудничеством с ней добиваться того, чтобы извлечь из революции все доброе и справедливое, способствуя отмиранию всего злого и жестокого. Строились расчеты на перерождение коммунистических начал в национально-государственные, а в качестве примера приводился НЭП, как начало возврата к здоровым экономическим отношениям. (Интересно, что если среди эмигрантов сменовеховское движение всячески поддерживалось и поощрялось коммунистами, вплоть до финансирования его изданий, то внутри России сменовеховцев, сотрудничающих с властями не по идейным, а по государственным соображениям, травили и преследовали, как "попутчиков", случайных и вредных.) Под сменовеховским флагом открывались различные общества и союзы, ведущие возвращенческую агитацию - одни из большевистских агентов, другие из распропагандированных эмигрантов.