Белоснежка: Демон под кожей
Шрифт:
– Даже так. Черт возьми, я целую неделю переживала, что мне придется спать с тобой в одной постели, – нарочито осуждающе ответила Милен и покосилась на идущего рядом с ней Поля.
– Вот только избавь меня от своего сарказма, – Поль, наградил ее своей коронной снисходительной улыбкой и снова уставился в спину идущей впереди матери.
Они поднялись по лестнице на второй этаж и оказались в длинном полутемном коридоре.
– Он в курсе, что ты уже не девственник? – продолжала язвить Милен, пряча улыбку, что предательски дергала за уголки губ.
– Вряд ли, – с абсолютно каменным лицом ответил
Дойдя до очередной двери, Тереза повернулась в полкорпуса к отставшим Милен и Полю:
– Твоя комната, Милен.
Она налегла на витую бронзовую ручку и открыла дверь. Причудливый красноватый свет, создаваемый шелковыми абажурами настольных ламп, тут же поблек под напором ворвавшегося из открытой двери солнца. Милен осторожно прошла мимо пропускающей ее вперед Терезы.
Дом удивлял ее на каждом шагу. В нем было много света и воздуха. Довольно яркие цвета интерьеров, множество деталей отделки. Все это не вязалось с тем чопорным господином, которого ей обозначили, как главного архитектора этого грандиозного творения.
– Она потрясающая, как и весь ваш дом, Тереза! – Милен с интересом оглядывала обстановку, проводя кончиками пальцев по всем поверхностям, что встречались на ее пути.
– Этот стол, он просто восхитительный. Я ошибусь, если скажу, что это – Людовик пятнадцатый?
– Не ошибетесь, моя дорогая, – с гордостью ответила она, – все вещи в этом доме, за некоторым исключением, подлинные. Отец Поля – коллекционер, он собирал их много лет, поэтому дом выглядит так восхитительно.
– Действительно. Такое смелое смешение стилей, я бы даже сказала, что он играет на грани фола. С такой тонкостью и мастерством он обходит все, что могло бы сделать это великолепное пространство просто кичем. Поразительно.
– Милен очень любит архитектуру, – пояснил Поль, между делом.
– Но как? Признаться честно, он не производит впечатление тонкого знатока искусства. Я бы сказала, что он работает в министерстве.
– А он и работает в министерстве. Он – заместитель министра, —сыронизировал Поль.
– Теперь я совершенно растеряна.
* * *
– Не спишь? – в дверь просунулась белобрысая шевелюра Поля.
Не дожидаясь разрешения войти, он быстро прикрыл за собой дверь и, в несколько шагов преодолев расстояние до массивной кровати, залез под одеяло.
– Ну, как впечатления? – спросил он, устраивая свою вихрастую голову Миле на колени, вместо только что лежавшей на них книги.
– Сложно сказать, но Тереза мне очень понравилась. Ты прав – она замечательная. Что касается твоего отца, думаю, я ему не понравилась, но, судя по тому, что ты рассказывал о нем – это просто моя паранойя, – она усмехнулась, запустив пальцы в его мягкие кудри.
– Ты права, это просто паранойя. Поверь мне, каждый раз, приезжая домой, я начинаю думать, что тоже ему не нравлюсь, – он совершенно непринужденно улыбнулся, глядя на нее. – У каждого свои тараканы, а у него их – тьма тьмущая. Как, интересно, можно так жить, постоянно контролируя себя. Я не помню, чтобы даже в детстве он во что-то играл со мной. Ну, знаешь, там в баскетбол, футбол, в прятки, на крайняк. А, в шахматы играл, да, еще он постоянно гонял меня по географии. Вот ты, к примеру, знаешь
– И что в этом плохого? – она внимательно, без тени насмешки смотрела на него. – Или тебе обидно, что вместо футбола он гонял тебя по географии? Знаешь, Поль, каждый человек проявляет любовь и заботу по-своему. Значит, он именно так понимал слово воспитание. Твоя претензия была бы обоснованной, если бы ты сказал мне, что вообще не видел его дома, как я своего, – она непринужденно вскинула брови, как бы заранее обесценивая то, что он еще мог ей возразить. – Слушай, а ничего, что мы останемся здесь на две недели? – спросила Мила, меняя тему разговора. – Мы не стесним твоих родителей?
По лицу Поля расползлась кривая злорадная ухмылка:
– Струсила?
– Не дождешься. Просто здесь все так чисто, чинно, с моей-то любовью к хаосу, – она попыталась завуалировать проскользнувшую в голосе неуверенность под личиной вежливого участия, но Поль уже почуял слабину и, перевернувшись набок и подперев голову рукой, он вцепился вопросительным взглядом в ее смущенную физиономию.
– И не нужно на меня так смотреть, я просто плохо знаю твоих родителей, вот и все, – начала Мила уверенно, не оставляя Полю шансов задеть ее.
На что он лишь криво усмехнулся, оставшись при своем.
– Расслабься, в этом доме еще никто не смог продержаться больше трех дней. Но мать мне неделю мозги промывала, чтобы мы провели отпуск здесь, так что – крепись. Я ей обещал. Да и вообще, он, как хороший отец, помаячит здесь пару деньков и, как обычно, смоется в какую-нибудь деловую командировку. А мама, она классная. С ней весело.
– Она в курсе? – серьезно спросила Милен, внимательно глядя на друга.
Судя по тому, как Поль засуетился, выпутывая ноги из одеяла, в котором за время их разговора уже успел свить гнездо, обсуждать эту тему он не собирался. Настаивать она не стала.
– Нет, – коротко отрезал он, поднимаясь в кровати.
Мила запустила пальцы в его волосы, взъерошив их на макушке, словно извиняясь. Поль перехватил ее ладонь и, поднеся к губам, поцеловал.
– Пора спать, – мягко сказал он и, чмокнув ее в щеку, пошел к себе.
* * *
Она лежала в темноте и никак не могла уснуть. Ее мысли занимал этот великолепный дом и тихая ночь, наполненная странными, непонятными звуками, которых ни за что не услышишь в шумном городе. Но больше всего они были заняты хозяином дома.
«Этакий Титан, что неизменно держится устоев своего класса. Нужно быть достаточно толстокожим, чтобы не застрелиться от застегивания такого количества пуговиц, – она усмехнулась.
Видя всю эту чопорность, ей трудно было представить его любящим мужем и отцом, сажающим себе на колени маленького сына. Поль, наверное, прав, так нельзя жить: постоянно контролировать себя. Либо он что-то скрывает, либо его чопорность призвана оградить его от ненужного внимания. Но, глядя на этот роскошный дом, в котором чувствовались энергия, живость и свобода, она сомневалась, что дело просто в защите личного пространства.