Белоснежка и Аллороза
Шрифт:
Или причиной ужаса было реальное убийство?
На столе Блума лежало открытое досье Джейн Доу — Трейси Килбурн.
Кто-то убил ее, это очевидно. Был ли этот «кто-то» Сарой Уиттейкер — другое дело. Однако же Сара ударила Кристину Сейферт с такой силой, что потребовалась интенсивная медицинская помощь.
«Вы оказываете ей очень плохую услугу, — предупреждал меня доктор Пирсон. — Вы помогаете ей уничтожить себя».
Я мрачно глядел на досье.
Блум наблюдал за мной.
— Мэтью, — тихо сказал
Я кивнул.
— Мэтью?
— Да, Мори?
— Ступай домой, о’кей? Я дам тебе знать.
Глава 13
Я мучительно размышлял о том, куда же исчезла Сара…
Что она предприняла?
Затаилась ли где-то в Птичьем заповеднике, среди густых зарослей, столь же буйных, как, по-видимому, и ее разум?
Мне не следовало пить, но я пил.
И продолжал «прокручивать» в голове все, что произошло. Снова и снова.
Приканчивая второй стакан мартини, я вспоминал каждое ее слово, каждый жест, пытался расшифровать мельчайшие нюансы ее поведения, анализировал все ее суждения.
Я все еще не верил в ее безумие.
Но она ударила Кристину Сейферт каблуком-шпилькой, острым как стилет.
Могла и убить.
Если она не психопатка, зачем ей это делать? Мы ехали в Южный медицинский госпиталь. Группа врачей, абсолютно непредубежденных, обследовала бы ее, и…
Возможно, подтвердила бы диагноз тех, других…
Я тяжело вздохнул.
И припомнил ее настойчивое требование, чтобы сопровождающим был мужчина. Не планировала ли она бегство с самого начала? Она как будто знала о местонахождении передвижной автозаправочной станции. Неподалеку от Птичьего заповедника. Была ли Сара здесь раньше? Не рассчитала ли загодя, что мужчина не станет сопровождать ее в женский туалет? «Джейк, по крайней мере, не подсматривает за мной, когда я сижу в уборной». Но даже если бы сопровождающим был мужчина, разве он не последовал бы за ней к женской комнате, не подождал бы снаружи? Или там, в туалете, было окно? Не планировала ли она сбежать через окно? Если такое окно существовало. Войти в туалет, — надзиратель-мужчина ждет снаружи, — выбраться через окно и скрыться в зарослях. Ей пришлось изменить свой план, когда в «Убежище» настояли, чтобы с нами поехала Кристина. Сара выбрала туфли на шпильках — не самые подходящие для встречи с людьми, которые будут судить о ее психическом состоянии, но смертельно опасное оружие в руках отчаявшейся женщины. Она напала на Кристину, оставила ее лежать на полу, — Боже, не она ли убила Трейси Килбурн и бросила труп в реку Сограсс?
Звонит телефон…
Это Блум…
Они, должно быть, нашли ее.
Я бросился в кухню, схватил трубку.
— Хэлло?
— Папа?
— Здравствуй, милая,
— Хорошо, — сказала Джоанна.
— Что ты делаешь?
— Смотрю телевизор. Мама ушла обедать с Оскаром Плешивым.
— Показывают что-нибудь хорошее?
— Разве так бывает? — Она колебалась. — Папа, ты узнал то, что должен был узнать?
— О чем ты, дорогая?
— О… ты знаешь… о школе.
— Ах да, — сказал я. — Правильно…
— Мне не нужно будет уезжать, папа?
Доктор Пирсон утверждал, что я оказал Саре плохую услугу, поддерживая ее иллюзии. Следует ли мне теперь поддерживать надежду Джоанны, что ее не пошлют осенью в новую школу? Должен ли я стать Белым Рыцарем, которым она жаждала меня видеть?
— Папа, — спросила она, — ты уладил это?
Ей было четырнадцать лет.
Я перевел дыхание.
— Дорогая, — сказал я, — я, конечно, поговорю с твоей матерью, но…
— Я думала, ты уже разговаривал с ней.
— Разговаривал. Мы оба — Фрэнк и я — руководствовались соглашением о раздельном проживании супругов.
— Тогда для чего ты опять собираешься говорить с ней?..
— Я поговорю с ней еще раз. Но, милая, если она будет настаивать…
— Не надо так, папа!
— Джоанна, я не могу запретить ей отослать тебя. Нет таких средств.
— Ох, папа! — Джоанна всхлипнула, бросила трубку.
Я смотрел на телефон. Мне было тяжело. Может, позвонить ей? Все же я повесил трубку и вернулся в гостиную. Включил свет повсюду. За окнами легкий бриз раскачивал пальмы. Никогда еще я не чувствовал себя таким одиноким.
Я снова вспомнил Сару, наш разговор:
«— Сколько лет Джоанне?
— Четырнадцать.
— О Боже. Почти женщина. Какого цвета у нее волосы?
— Простите, Бога ради, но что у вас за пристрастие к волосам?
— Ну… Ваша жена Сьюзен была шатенкой?
— И осталась ею.
— А ваша подружка Эгги была брюнеткой.
— Да.
— Так какого цвета волосы у вашей дочери?
— Она блондинка.
— Ага. Как я.
— Да.
— Она хорошенькая?
— Я считаю, что она красива.
— А я красивая, как вы думаете?
— Вы очень красивая.
— Красивее Джоанны?
— Вы обе хороши.
— Кто еще должен меня волновать?
— Вы не должны волноваться. Ни по какому поводу.
— Даже из-за Джоанны?
— Конечно, нет. Я хочу, чтобы вы встретились с ней как-нибудь. Когда с этим будет покончено…
— О, как бы я хотела встретиться с ней!»
Я вспомнил ее поцелуй.
Неистовость… агрессивность… гнев… неутоленная страсть.
«Было бы гораздо лучше, если бы вы были преданы мне,Мэтью».
Я отнес в кухню стакан с мартини и взял трубку.
Джоанна всхлипывала, шмыгая носом.