Белоснежка и семь апостолов

Кноблох Ольга

— Выслушайте меня до конца. Я уже сказала, что пробуждала людейс мыслью о справедливости. Но сейчас я понимаю, что далеко не у всякого человека хватит мудрости пользоваться своим даром во благо. Не каждый устоит перед соблазном возвыситься над другими. Меня и саму посещали такие мысли. Разбогатеть, прославиться, пролезть во власть… Я и мои единомышленники через это прошли. Но кто-то не выдержит. И, возможно, пока мы вели этот разговор, где-то человек, инициированный мной, пользуясь своим даром, ограбил

банк или, скажем, угнал самолет. Инициированный мной маньяк где-то множит свои преступления, потому что дар помогает ему оставаться безнаказанным. И это все — понимаете?! — теперь на моей совести. Наверное, вы правы… Мной двигали гордыня и вера в то, что я изменю мир к лучшему… Но я невольно умножила в нем зло. И в этом каюсь.

Вот теперь отец Михаил улыбнулся искренне:

— Вот видишь, ты нашла у другого в глазу соринку, а в своем не заметила бревна. Ты говоришь, что кто-то не пройдет испытания и возжелает славы или богатства; но ты-то, глупая, возжелала большего — вмешаться в замысел Божий! И смела думать, что преодолела все соблазны?

— А кто послал мне это испытание? Кто создал меня такой?.. Отец Михаил, а что, если Бог сам этого хочет? Давайте предположим, что так оно и есть. Что Он хочет, чтобы мы уподобились ему еще больше…

— Остановись на этом самом слове, — строго прервал меня священник. — Иначе мне все-таки придется причислить к твоим грехам кощунство.

— Но если все-таки… — не унималась я.

Отец Михаил поймал мой взгляд, и на краткий миг мне померещилось, что он меня сканит. Но если он и читал в этот момент чьи-то мысли, то только свои.

— Есть только один способ это выяснить. Инициируй меня.

Артем

Моего нового знакомого звали Андреем. Точнее, Андреем Гавриловичем, как он сам представился. И никаким электриком он, естественно, не был. Разве что в магическом смысле.

Когда суета улеглась, и мы оба вышли на улицу (уже светило солнце, и в полнеба переливалась радуга), я наконец рассмотрел его получше. Дядька лет сорока, крепко сложенный, чуть ниже меня; седоватые вьющиеся волосы, лицо без особых примет, вот только разве что глаза… Хамелеоны — прозрачные и холодные, кажущиеся то серыми, то вроде бы голубыми, то светло-карими; и взгляд совершенно телепатский. Вот только телепатом он не был — тут я бы поручился.

— Все-таки бывают чудеса, а? — Он весело сощурился, взглядом указав на радугу.

— Бывают, — охотно согласился я. — Полно.

— Вы-то, — Андрей кивнул по-приятельски, — по какой части будете?

— В основном по коньяку, — честно признался я.

Он непонимающе изобразил бровями кособокий домик:

— То есть?

— То и есть — превращение воды в вино, вина — в коньяк…

— А посерьезнее что-нибудь не пробовали?

— Пробовал, конечно. Могу текилу вполне сносную… наколдовать.

— Чудак человек, —

всплеснул он руками. — Осваивайте нефть или золото — обогащайтесь, пока вас не опередили.

— То есть? — Я насторожился.

— То и есть, — передразнил меня Андрей. — В нашем бизнесе что ни день, то больше конкурентов.

Настала моя очередь недоуменно шевелить бровями. Но он не стал держать паузу по Станиславскому, сразу продолжил, переходя на «ты»:

— Кашпировский с Чумаком — вчерашний день, Артем.

Таких, как мы с тобой, гораздо больше, чем кажется. Много больше. — Он полез в карман, извлек злополучную пятисотку, развернул и встряхнул. — Как смотришь на то, чтобы где-нибудь засесть на полчасика? Возьмем минералочки, ты над ней поколдуешь. А? — Он подмигнул, — Нечасто доводится побеседовать с собратом.

Нечасто. Ох, нечасто…

— Хорошо. Только… прокладки-то просили срочно.

Андрей засмеялся. Махнул рукой:

— А, это для дочки. Ничего, выкрутится как-нибудь. Я им сейчас эсэмэску скину, что у меня срочное дело. Такое бывает, они поймут. Я ведь, — он понизил голос, — в МЧС работаю.

О как. Накатила паранойя. Пальцы сжались на ручке пакета. Но миг спустя я услышал собственный голос:

— Ладно, давай. Здесь есть бар поблизости, там и…

— Двигаем, — подытожил он, засовывая купюру обратно в карман.

Десять минут спустя Андрей уже разливал по стаканам шипучую минералку, а я извинялся по телефону перед Дэном за несостоявшуюся встречу. Дэн, который моими усилиями в последнее время тоже стал законченным параноиком, не унимался и настаивал, чтобы за мной заехал кто-нибудь из его ребят — ему-де не понравился мой голос, че-то я типа от него скрываю. В общем, еле-еле убедил его не поднимать суеты. Андрей терпеливо ждал, пока я отложу мобильник; сидел, скучающе водя по сторонам глазами.

— Проводка гнилая, — вполголоса комментировал он, глядя в стену. — Техника безопасности ни к черту.

— Так почини, ты же можешь, — предложил я, приступая к обработке воды в стаканах.

Андрей стал заинтересованно следить за моими манипуляциями, однако от разговора не отвлекся:

— Вот еще. Сами починят. Сейчас я их чуток припугну — сразу побегут за электриками.

В доказательство он сделал быстрое движение рукой, моргнул три раза по-совиному, и вместе с ним моргнул свет во всем помещении, а из телевизора посыпались искры.

Персонал сразу засуетился, да и посетители тоже, но мне уже не было до этого дела. Жидкость в стаканах потемнела и запахла.

— Ну, за встречу, что ли, — поднял свой стакан Андрей.

— Ага.

Стаканы динькнули. Коньяк, как и ожидалось, получился что надо. Судя по лицу Андрея, он был впечатлен.

— Эх, мне бы твой дар, — мечтательно произнес он, — а я пока свой никак к делу пристроить не могу. Все балуюсь, — Он моргнул еще раз.

— В магазине тоже баловался?