Белые флаги

Думбадзе Нодар Владимирович

– Чего же тебе еще надо?

– Единственная моя надежда - Акакий Харабадзе.

– Пострадавший Харабадзе благодаря тебе и твоему дружку сейчас в тяжелом состоянии. У него сотрясение мозга.

– Подождем!

– Долго же тебе придется ждать, Накашидзе! Кроме того, показания Харабадзе для меня не имеют решающего значения. Меня интересует другое: кто из вас двоих убийца - ты или Амилахвари? Впрочем, и это не столь важно. На суде вы сами договоритесь между собой. Но вы - трусы,

ничтожества! Убили человека, а теперь все сваливаете на кого-то другого!

– Я ни на кого ничего не сваливаю! Бутылку бросил Харабадзе!

– Как тебе не стыдно, Накашидзе! Подумай, что ты говоришь: Харабадзе подошел к вашему столу, взял бутылку и швырнул ее в своего товарища?

– Да.

– Разве не проще было ему схватить бутылку со своего же стола?

– Проще.

– Зачем же ты упрямишься?

– Но ведь мог он поступить так, как говорю я?

– Нет, не мог!

– Почему? Почему не мог? Допросите его!

– Накашидзе, твое запирательство - тоже преступление!

– Преступление - держать невиновного под арестом!

– Невиновного?

– Допросите Харабадзе!

– Хорошо. Допросим. И он скажет - убили Накашидзе и Амилахвари. Что тогда?

– Если он порядочный человек, не скажет!

– Допустим, сказал. Что тогда?

– Тогда... тогда...
– я запнулся.

Действительно, что же будет тогда? Ведь тогда мы погибли - я и Ростом!

– А если он вообще ничего не вспомнит?

Господи, ведь возможно и такое!

– А если он умрет?

Что? Что он сказал? Умрет Харабадзе?! Нет, этого не может быть! Он не имеет права умирать! Еще чего! Погубил нас, а теперь умереть? Это проще простого - умереть! Нет, он должен жить! Смерть Харабадзе - это смерть моя, Ростома, наших матерей!

– Нет, уважаемый следователь! Харабадзе не имеет права умирать! крикнул я, вскакивая со стула.

– Мда-а-а... Подобного тебе нахала я еще не встречал, Накашидзе!.. Ладно, подпиши заключение, и кончим базар!.. Тем более что Амилахвари сознался во всем.

– Ложь! Я не верю ни одному вашему слову! Дайте мне очную ставку с Амилахвари!

– А как насчет "боржома" с похмелья?

– Издеваетесь?

– Накашидзе, пойми же: все улики против тебя! Назови хоть одного человека, свидетельствовавшего в твою пользу, и я сегодня же освобожу тебя!

– Я, я сам этот человек!

– Ты?!

– Да, я!

– Как я могу поверить тебе, тебе, который не верит ни одному моему слову?

– Поверьте моему честному слову! Других доказательств у меня нет!

– Честное слово...
– повторил следователь, - правосудие не может основываться на честном слове... Нет, брат, на честное слово

я не поверю даже родному отцу...

– Значит, нет на свете ни чести, ни совести, ни доверия?!

– Подобные понятия Уголовным кодексом не предусмотрены.

– Но есть же и другой - моральный кодекс?!

– Накашидзе, Уголовный кодекс составляли люди высокой морали и нравственности!

– Дайте мне встретиться с Амилахвари!

– Нет!

– С матерью!

– Не имею права. Следствие еще не закончено.

– В таком случае больше не вызывайте меня! Я не стану вам отвечать!

– Воля твоя...
– Следователь нажал кнопку звонка.

– Отведи его!
– приказал он вошедшему надзирателю.
– А ты, Накашидзе, сопляк! Будь у меня право, я набил бы тебе морду!

– Что поделаешь, уважаемый следователь, мы оба терпим бесправие, иначе я тоже с удовольствием набил бы морду вам!
– ответил я и вышел.

"КАРТЛИС ЦХОВРЕБА"*

Гигла Мошиашвиди (нижние нары, второй ряд) - скромный, тихий парень лет двадцати пяти. До ареста он работал в Гагре продавцом обувного магазина. Попался Гигла на продаже по спекулятивным ценам бесфактурных лаковых туфель.

_______________

* "К а р т л и с Ц х о в р е б а" ("Житие Грузии") - свод

грузинских летописей, начавших складываться с XII в. Важнейший

источник по истории древней и средневековой Грузии.

Гигла добряк. Полученные из дому посылки он делит между всеми поровну, сам же не дотрагивается ни до чего чужого, особенно до мяса.

Дни напролет сидит он себе тихо-смирно и мурлычет одну и ту же глупую песенку:

Люблю я лавки Сабуртало

Братьев-евреев там ведь полно.

Что вы желаете - драп? Коверкот?

Цена ему двести - берем пятьсот!..

Товар продается - деньги плывут.

Бедного еврея в тюрьму ведут...

Люблю я лавки Сабуртало

Братьев-евреев там ведь полно...

– Люди, вы видели второго такого беззаботного человека?
– вопрошает со своей галерки Шошиа.
– Сидит и поет, сидит и поет!

– А о чем мне заботиться, дорогой мой Шошиа?
– спокойно отвечает Гигла.
– Не сегодня, так завтра я выйду отсюда.

– Жди! Кабы выпускали таких, как ты, я давно был бы дома!

– Мне нельзя быть в тюрьме. Вот увидишь, не сегодня, так завтра меня позовут: "Мошиашвили, с вещами!"

– Это почему же тебе нельзя быть в тюрьме? Депутат ты, что ли?

– Да, депутат!
– смеется Гигла.

– Чего же ты скрывал, болван! Собирай вещи и уходи!..

– Уйду, Шошиа, уйду! Дай только людям время повернуться!