Белые флаги
Шрифт:
– Гоголадзе, с вещами!
– крикнул надзиратель.
Шошиа чуть было не хватил удар. "С вещами"? Это... Что же это такое?! Каждому известно: на суд заключенных ведут безо всяких вещей! Кроме того, каждого заключенного заранее извещают о дне предстоящего суда... А тут... Без предупреждения, ясно и коротко: "С вещами!"... Шошиа не шелохнулся, не откликнулся, словно приказ касался не его, а кого-то другого, сидящего в другой камере другой тюрьмы.
– Гоголадзе, ты что, оглох? С вещами приказано!
– повторил надзиратель и, чуть прикрыв дверь, отошел.
– Что... Что он сказал?
– спросил заикаясь Шошиа.
– Зовут тебя! С вещами!
– улыбнулся я.
– С вещами? Что за чудо?!
–
– Чудо!
– подтвердил я.
– Кто сказал, что чудес не бывает?
– Я этого не говорил!
– Не ты, так кто-то сказал. Есть чудеса на свете!
– У Шошиа задрожали губы.
– Есть, Шошиа!
– Есть на небе бог!
– прошептал Шошиа, опускаясь на колени.
– Есть, Шошиа!
– Боже великий!
– сказал Шошиа и умолк. Я не знаю, пропал ли у него голос, или он произносил благодарность богу молча, про себя... Он долго молчал, потом быстро встал и торопливо заговорил:
– Говори, где ты живешь? Впрочем, я знаю - Анагская, сорок два! К кому я там попаду? Да, знаю, к твоей матери! Что ей сказать? Ну да, конечно, скажу, что ты чувствуешь себя отлично и чтоб она ждала тебя!
– Чтобы что, Шошиа?
– Чтобы ждала тебя!
– Сумасшедший ты, Шошиа!
– Ничего не сумасшедший! А как ее звать? Ах, да, знаю, Анико, тетя Анико, уважаемая Анико!.. Что еще надо сделать? Кого повидать? Хочешь, пойду к матери убитого, скажу, что не ты его убил?
– Нет, не ходи, Шошиа!!
– Обязательно пойду!
– Гоголадзе, скоро ты там?
– Ну, до свидания, Заза, дорогой мой!
– Шошиа порывисто обнял меня, прижал к груди и сломя голову выскочил за дверь, оставив меня наедине с моим горем, надеждой и сомнениями. Улетел скворец. Улетел Шошиа...
...Теперь я забираюсь на галерку Шошиа, у окошка, и часами, не сводя глаз, гляжу на открытый им кусочек моего города...
...Вот крохотная пивная будка и в ней огромный, толстый продавец. Он похож на вставленный в рамку чей-то недорисованный портрет. Недорисованный потому, что я вижу лишь его контуры, разобрать детали отсюда невозможно... Рядом с пивной - аптека. Бывают дни - аптека пуста, ни души, а другой раз она битком набита людьми. Вот и сейчас - хвост очереди тянется вдоль улицы. Видно, в городе эпидемия гриппа... Чуть дальше - парикмахерская. В каждой парикмахерской есть два-три мастера "пинача"*, которых клиенты избегают. Есть они, видать, и в этой парикмахерской - вот те двое, которые день-деньской сидят на скамейке у дверей и о чем-то мирно беседуют, хотя в посетителях недостатка нет. Иногда к ним присоединяется женщина в белом халате. Это или уборщица, или такая же, как и они, "пиначка"... В шапочном ателье народу обычно мало. Потому, наверно, что люди предпочитают покупать готовые фуражки, шляпы и кепки. И вообще-то головные уборы выходят из моды, полгода люди ходят с непокрытой головой. Раньше шапка считалась у нас символом мужской чести. Может, это правильно, а может, нет. Разве мало в Тбилиси честных, порядочных людей, разгуливающих без головных уборов? Сколько угодно! Вот хотя бы этот гражданин! Что плохого в том, что он без шапки? Ничего! Вот он вошел в аптеку... Вышел... Что-то держит в руке... Лекарство? Да! Положил на ладонь таблетку и быстро отправил в рот. Что? Не лезет в горло? Да вон же пиво, чудак! В двух шагах! Вот так! Подошел к будке, рукой показывает продавцу... Начал пить... Тянет пиво медленно, с наслаждением... Так. Выпил. Заплатил. Задумался. Что же он будет делать дальше?.. Так. Подошел к парикмахерской, заглянул в дверь, потом повернулся, подозвал одного из "пиначей" и вместе с ним вошел в парикмахерскую... Спустя десять минут он вышел, отряхнулся, провел ладонью по лицу... Он сейчас, конечно, пахнет пудрой и дешевым одеколоном... Так... Как же он теперь поступит? Что сделает? А что, собственно, ему делать? Принял лекарство... Выпил
_______________
* П и н а ч - никудышный в своем деле человек, портач (городской
жаргон.
...Здесь, в этой маленькой частице Тбилиси, за которой я могу наблюдать из моего окошка, все происходит точно так же, как и во всем городе, как и во всем мире... Ходят-бродят в свободное время люди, принимают лекарства, пьют себе пиво, бреются, заказывают фуражки... Чем они заняты внутри закрытых помещений, этого мне отсюда не видно. Но этого не видно и с улицы... Так что этот крохотный кусочек города воспроизводит в миниатюре жизнь всего мира... Ох, как же ты мала, наша планета!..
И вдруг во мне словно разлилось что-то теплое и горькое, обошло каждую жилку, каждую клетку моего тела и собралось в сердце глухой, ноющей болью.
С добрым утром, мой Тбилиси дорогой!
Хочешь знать - откуда плач и ропот мой?
Пел Шошиа!
Это не было ни чудом, ни видением. Пел Шошиа, Шошиа Гоголадзе пел в корпусе осужденных...
Бьет, гудит сионский колокол святой,
Простираю к нему руки я с мольбой...
Предан был я другом верным - не судьбой!..
Бедной пташке дайте, люди, крылья!..
Пел Шошиа, и вся тюрьма затаив дыхание внимала его печальной песне.
Кто сказал, Шошиа, что бывают на свете чудеса? Кто сказал, Шошиа, что есть на небесах бог? Это сказал ты, Шошиа?
Не бывает на свете чудес, Шошиа!
И бога нет на небесах, Шошиа!
Я ПОКИНУЛ КОВЧЕГ
Утром я поранил руку о гвоздь и попросил надзирателя вызвать врача. Через пятнадцать минут в камеру вошла улыбающаяся, как ясное солнышко, Нуну.
– Здравствуй, преступник!
– весело поздоровалась она со мной.
– Здравствуй, наш целитель!
– ответил я и почувствовал, как что-то в груди у меня начало оттаивать.
– Что с тобой?
– Нуну сняла сумку.
– Вот, руку поранил, - ответил я.
– Ты смотри!
– покачала она головой, расстегивая сумку.
Надзиратель распахнул до конца дверь и вышел в коридор.
– Остался один?
– Один... Что это?
– Перекись водорода... Совсем один?
– Совсем.
Нуну обмыла рану перекисью, достала йод.
– И тебе не страшно одному?
– Что ты, доктор! Огромное государство со своим войском, судом, прокуратурой и милицией оберегает меня! Чего же мне бояться?!
– Да, квартира у тебя просторная!
– Нуну залила рану йодом. Я чуть не взвыл от боли.
– А что, для одной души вполне приличная! Ни тебе хлопот о мебели, ни взяток управдому за прописку!
– Вода - бесплатно, свет - бесплатно, пища - бесплатно!
– и медицинское обслуживание - бесплатно!
– поддакнула Нуну.
– Вот именно! Просто жаль покидать такую квартиру!
Нуну громко рассмеялась.
– А что, доктор, почему сюда никого не ведут? Может, трудно с пополнением? Заключенных не хватает?
– спросил я озабоченно.
– Ты - последний преступник на свете!
– Нуну наложила на рану огромный кусок ваты.
– Нет, серьезно?
– Карантин в тюрьме. Снимут карантин - приведут к тебе сразу тридцать человек. Радуйся!
– Нуну достала из сумки бинт.
– Ну, смотри, доктор, постарайся! Чтоб поскорее!
– попросил я.
Нуну снять рассмеялась.