Белые горы (Триподы - 1)
Шрифт:
— Мы уходим сегодня, мистер Коттер?
— Только позавтракаем.
— На север, в горы?
— Нет. На юг.
Мальчик удивленно взглянул на него.
Мэтью сказал:
— По морскому дну. Мы возвращаемся на острова.
19
Билли указал на него, на востоке, на расстоянии в несколько миль. Даже на таком расстоянии он выглядел гигантом, скалы рядом с ним казались карликами.
— Дядя Мэтью, это танкер?
— Да.
— Как вы думаете, капитан еще там?
— Наверно.
На
Но когда кончится бензин, будет ли Скиопос по–прежнему править своим обрушивающимся королевством — чистить, мыть, полировать? Что он будет делать долгими вечерами, когда перестанет работать проектор? Смотреть с мостика в поисках ушедшего моря? Мэтью подумал об Эйприл с болью, но и с надеждой. Он устроит Билли на острове с Миллером и другими… Что может тогда помешать ему вернуться на большую землю? Сейчас главное — безопасность и будущее Билли.
Билли сказал:
— Хорошо, что мы идем восточнее, дядя Мэтью. Нам не нужно будет обходить грязь.
Мэтью посмотрел на лицо мальчика, все еще — после всего пережитого — детское, но быстро взрослевшее. Впервые после катастрофы он возблагодарил Бога за то, что имел.
— Да, — сказал он, — мы немного отклонились к востоку. Нет смысла останавливаться на Олдерни. Это сбережет нам несколько миль пути к Гернси.
— Хорошо будет вернуться.
— Там безопасно, — сказал Мэтью. — Нет бандитов.
— А из Франции?
— И оттуда тоже. Никто не захочет идти по морскому дну из–за того малого, что можно найти на островах.
Мэтью оглядел высохшую грязь, песок, голые скалы. Солнце блестело на полосках соли. Дно стало землей, но землей враждебной, негостеприимной. Она давала больше защиты островам, чем могло бы море.
Они нашли меньше бассейнов, чем на пути с острова: большинство, вероятно, высохло. В одном в теплой затхлой воде плавала животами вверх мертвая рыба. Позже им встретился ручей, и они дошли до истока — ключа, бившего из–под скалы. Эта вода была свежей и прохладной, даже холодной. Они освежили горячие тела, вылили воду из своей канистры и набрали свежей.
Вскоре после этого им встретился еще один корабль. Это было грузовое судно меньше тысячи тонн, лежало оно на боку, поломанные надстройки склонились к северу. Мэтью решил, что его бросила сюда большая волна: не похоже, что оно побывало под водой. Они забрались на корабль и обнаружили скелет в изорванном синем джерси и брюках. Кости блестели, очищенные чем–то более острым, чем разложение. Мэтью заглянул в трюм и увидел метнувшуюся серую тень. Может, кто–нибудь из команды корабля выжил и, как там на танкере, покинул его. Крысы, во всяком случае, остались. Им здесь не грозила опасность, и пища пока была: запах из трюма свидетельствовал о том, что груз был съедобный.
Билли вскрикнул: «Смотрите!» — и Мэтью повернулся.
— Что?
— Кошка.
Он и сам увидел
— Можно нам взять одну с собой? — спросил Билли.
Мэтью улыбнулся.
— Если поймаешь, возьми.
Он смотрел, как мальчик гоняется за кошками. Конечно, он не поймает ни одной, а если бы и поймал, то очень скоро пожалел бы об этом. За тысячелетия кошки так окончательно и не одомашнились, и теперь возвращение к дикости было быстрым и полным.
Когда они проснулись на следующий день, все было укутано туманом. С восходом солнца туман несколько рассеялся, и Мэтью подумал, что он совсем исчезнет, но ошибся. Время от времени можно было разглядеть бледный диск солнца за плывущими клубами. Этого хватало, чтобы помочь определить направление. Они прошли большое расстояние, главным образом по грязевым участкам. Мэтью решил, что это западное продолжение той грязи, которую они вынуждены были обходить на прежнем пути. И здесь иногда корка ломалась под их ногами, но гораздо реже. Недели высыхания сделали свое дело.
На ночь остановились на такой площадке и лежали, дрожа. По крайней мере уже близко, думал Мэтью. На следующий день, если его расчеты правильны и туман поднимется, они увидят Олдерни.
А за Олдерни — Джерси. Миллер будет доволен как их возвращением, так и сведениями о варварстве и разрушениях за пределами его королевства. Мэтью чувствовал покорность. Он вновь услышал голос Эйприл, теперь тихий и далекий, но мягкий, вся горечь из него исчезла. Место, где он может вырастить Билли, нечто вроде дома. Она одобряла это. Голос и внешность поблекнут, но он знал, что она останется с ним. Конечно, это потеря, но выносимая теперь.
Мальчик спал в его объятиях.
Туман не рассеивался до середины следующего дня. Перед этим они шли меж рифами из розового гранита, которые, если на них смотреть вверх, могли бы послужить основанием Гималаев. Море придало скалам странную форму; одно время они шли по узкому ущелью, выстланному ярким песком, и голоса их возвращались эхом. Билли, обнаружив это, развлекался криками и слушал, как эхо замирало вдали. Но вот туман начал рассеиваться, появилось солнце, вначале белое, затем бледно–желтое. Рифы окрасились в радужные тона. Мэтью указал на один из них:
— Сможешь взобраться? Может, разглядишь что–нибудь.
Билли начал подниматься. С вершины он крикнул:
— Мне кажется, что Олдерни.
— Сейчас поднимусь.
Поднимаясь, Мэтью услышал, что Билли что–то говорит, но разобрал лишь слово «вода». Он продолжал подъем. Через двадцать футов туман поредел, через десять совсем исчез. Горячее золотое солнце, ярко–синее небо. Мэтью огляделся. В пяти милях к югу из белого моря вздымались скалистые вершины. Мэтью подумал, что узнает их, и посмотрел левее. Там был Олдерни, немного подальше. А вершины — это Каскет, кладбище «Белого корабля» и бесчисленного количества других судов.