Белые горы (Триподы - 1)
Шрифт:
— Трудно понять удовольствие низшего существа, но я вижу, что все это приносило тебе радость. И если бы ты не победил на играх, ты бы многие годы наслаждался этим. Ты об этом думал, мальчик?
— Но, победив на играх, я получил разрешение войти в город, где я могу быть с вами, хозяин, и служить вам.
Он молчал. Красноватый туман перестал подниматься из пузыря, и я без приказания встал и принес ему новый. Он все еще молча взял его, приставил и нажал. Когда поднялся туман, он сказал:
— Так много вас, год за годом — это печально, мальчик. Но все это ничто по сравнению с теми мыслями,
Он замолчал. Я сидел тихо, и немного погодя он продолжил. Он говорил о плане.
Как я уже говорил, существовало несколько отличий Земли от того мира, откуда пришли хозяева. Их мир больше, поэтому предметы на нем тяжелее, а также более жаркий и влажный. Эти отличия особенного значения не имели. В городе машины создавали тяжесть, но хозяева могли жить и без нее. Тяжесть в городе была меньше той, что существовала на их планете, а их потомки научатся жить при нашей силе тяжести. Что касается жары, то на Земле были достаточно жаркие участки — далеко на юге, где располагались другие два города.
Но было отличие, к которому они не могли приспособиться, — наша атмосфера была ядовита для них, а их — для нас. Это значило, что за пределами города они могут жить только в масках, и маски закрывали у них не только голову, но и все тело, потому что наше яркое солнце для них вредно. В сущности, за исключением очень редких случаев, они не покидали треножники — а в холодных краях Земли вообще никогда.
Все это, однако, можно было изменить и… будет изменено. На их родную планету сообщили об успехе экспедиции по завоеванию Земли. Были взяты образцы воздуха, воды и других составляющих нашего мира. Их изучили, и в должное время было получено сообщение: земная атмосфера может быть изменена, и хозяева смогут жить в ней. Колонизация будет завершена.
На это требуется время. Нужно построить могучие машины. Некоторые их части могут быть созданы здесь, другие привезут с родной планеты. Их установят в тысячах мест по всей Земле, и они начнут поглощать наш воздух и выделять пригодный для хозяев. Атмосфера станет густой и зеленой, как под куполом золотого города, солнечные лучи не будут пробиваться сквозь нее, а все живое — цветы и деревья, животные, птицы и люди — задохнется и умрет. Рассчитано, что через десять лет после установки машин планета будет пригодна для хозяев. Задолго до этого человеческая раса прекратит свое существование.
Я слушал в ужасе. Подчинение людей не было конечным злом, оно лишь предшествовало их полному уничтожению. Я умудрился вставить несколько подобающих замечаний о том, что хозяева всегда желают лишь добра.
Хозяин сказал:
— Ты не понимаешь, мальчик. Но и среди нас есть такие, кого печалит мысль о неизбежной гибели всего живого на этой планете. Это тяжелая ноша.
Я навострил уши. Возможно ли, что хозяева не едины? Не сможем ли мы это использовать? Он продолжал:
— Те из нас, кто так думает, считают, что должны быть устроены места, где существа вашей планеты продолжали бы жить. Например, города. Можно устроить так, что в них смогут расти деревья, жить люди и животные. А хозяева смогут посещать их в масках или защитных экипажах и рассматривать —
Я подумал, как он мне ненавистен, как они все ненавистны, но улыбнулся и сказал:
— Да, хозяин.
— Некоторые говорят, что в этом нет необходимости, напрасная трата ресурсов, но я думаю, они ошибаются. В конце концов, мы, хозяева, ценим красоту. Мы сохраняем лучшее на колонизируемых мирах.
Места, где горсточка людей и животных будет жить, чтобы удовлетворять любопытство и тщеславие хозяев… «Мы ценим красоту…» Мне необходимо было знать важнейшую деталь. Нужно было рисковать. Я спросил:
— Когда, хозяин?
Вопросительно шевельнулось щупальце.
— Когда?.. — повторил он.
— Когда исполнится план, хозяин?
Сначала он не ответил, и я подумал, что его удивил мой вопрос, может, даже насторожил. Некоторые его реакции я научился угадывать со временем, но большинство было скрыто от меня. Он сказал:
— Большой корабль со всей необходимой аппаратурой уже вылетел. Через четыре года он будет здесь.
Через четыре года машины начнут изрыгать свой яд. Я знал: Джулиус уверен, что времени у нас достаточно, что нашу кампанию доведут до конца последующие поколения. И вдруг время стало нашим врагом, таким же неумолимым, как хозяева. Если мы потерпим неудачу и в следующем году будет предпринята вторая попытка, мы потеряем четверть драгоценного периода, отведенного нам для действий.
Хозяин сказал:
— Великолепное зрелище, когда большой корабль летит в ночи, как звезда. Я надеюсь, ты увидишь это, мальчик.
Он надеялся, что я доживу до этого: четыре года — очень большая продолжительность жизни для раба в городе. Я горячо сказал:
— Я тоже надеюсь, хозяин. Это будет весьма славный и счастливый момент.
— Да, мальчик.
— Принести еще газовый пузырь, хозяин?
— Нет, мальчик. Теперь я поем. Приготовь мой стол.
Фриц сказал:
— Один из нас обязан уйти.
Я кивнул. Мы находились в общем помещении пирамиды Фрица. Здесь было с полдюжины других рабов, двое играли в карты, остальные лежали неподвижно и даже не разговаривали. В мире за куполом начиналась осень; воздух после утреннего заморозка резок и приятен. В городе же влажная жара не изменялась. Мы сидели в стороне и негромко разговаривали.
— Ты нашел что–нибудь? — спросил я.
— Только установил, что доступа к залу треножников нет. Рабы в месте входа не имеют ничего общего с рабами внутри города. Это те, что не выбраны хозяевами, и они завидуют входящим в город. Они не пропустят никого в противоположном направлении.
— Можем попытаться… напасть на них…
— Их слишком много. И еще одно.
— Что?
— Твой хозяин говорил тебе об уничтоженном треножнике. Они знают об опасности, но думают, что она исходит только от ребят, которым не надели шапки. Если они узнают, что мы проникли в город с фальшивыми шапками… Этого они не должны узнать.
— Но если один из нас сбежит, — возразил я, — разве это не предупредит их? Никто из тех, у кого настоящая шапка, не захочет покинуть город.
— Только через место счастливого освобождения. Тех, кто туда идет, не проверяют. Побег должен быть тайным.