Белые клавиши

Кондратьева Валерия

Осмотревшись хорошенько, Оля опять предалась мечтам: «Надо все поменять! Всем нужно место для работы, Наде нужен письменный стол для занятий, а там и Олег подрастет, тоже надо где-то заниматься. Может, все же подождать приезда мужа?»

Но ждать Ивана она не стала. А ринулась все делать сама. Руки ее как бы чесались. Сначала Ольга купила в лавке поблизости все, что надо для побелки: белила, новые ведра, кисти и даже специальные лопаточки-мастихины для работы. Но она не учла главного: ей не хватает роста, чтобы дотянуться до потолка. Подумав хорошенько, Оля пришла

к выводу, что все-таки надо искать какого-то мужчину, чтоб помог. Одной ей все не осилить. Она так ослабла после долгой поездки в поезде, от переживаний за всех родных, от постоянного волнения за Ваню!

Как всегда, на выручку пришла вездесущая Варя. Она утешила Ольгу и пообещала, что постарается уговорить соседского Егора из другого подъезда помочь им. Он уже вернулся с фронта и сейчас отдыхает.

Он с руками, ногами, голова в порядке. «Справится! – заключила свой вердикт Варвара. – А мы будем на подхвате у него!»

Действительно, соседский Егор не отказался от помощи женщинам, наоборот, с радостью взялся за дело. Он строго посмотрел на заготовленные инструменты, что купила Оля, и молча покачал головой. По виду Егора было видно, что он выполнял уже такую работу прежде, знаком с ней.

Егору было так жалко смотреть на бедную женщину, да еще с такими маленькими детьми. Ему и представлять ничего не надо было, как им одним жилось без мужчины. Он отлично все понимал и видел по Олиному лицу, сколько ей пришлось пережить во время войны. У него у самого здесь оставались старые родители и сестра. Из Москвы они не уезжали. Во-первых, не к кому, да и некуда, во-вторых – возраст не позволял. Не доехали бы, да и в эвакуации неизвестно выжили бы или нет.

Здесь, в Москве, за стариками ухаживала сестра: и кормила, и лечила. Одно плохо – так и не вышла замуж. Все некогда было, да и не за кого. Все ушли воевать, оставались в основном старые да малые.

Вскоре Егор приступил к делу. Видно было, что руки мужчины истосковались по простой, мужской работе. Глаза Егора блестели и изредка с интересом поглядывали на Варвару.

«Надо начинать налаживать жизнь – думал он. – Сначала здесь сделаю, потом у себя дома». Надо признаться, делал он все с любовью и энтузиазмом. Через два дня потолок белел как первый снег! Женщины не могли нарадоваться.

– Дядя Егор, спасибо вам, – кричал, картавя, довольный Олежка. – А меня так научите?

– Обязательно. Только вот подрасти чуток и будешь своему папаше помогать.

У Ольги в голове назойливо вертелся вопрос: «Как она отблагодарит Егора?» Но Егор, глядя на исхудавшую женщину, сразу предугадал ее мысли:

– Денег никаких не возьму. Сделал, как умел, и все. Что я изверг какой, с родных соседей деньги брать? Последнее дело это. За вас-то и воевали. Чтобы все хорошо у всех было, – спокойно, вытирая руки от мела, заключил Егор.

Ольга с Варварой кинулись кормить Егора. Наварили щей, Варя быстро сбегала на рынок за хлебом, молоком, колбасой. На какое-то время она куда-то исчезла, но уже через 10 минут вернулась, неся в руках бутылку водки, настоянную на бруснике. Егор быстро все съел,

и видно было, что остался доволен.

Егор был комиссован с войны раньше времени. Он получил тяжелое ранение в живот, но, к счастью, выжил, и полгода находился уже дома. Он был истинный сибиряк: жилистый, крепкий на вид, широкий в плечах, характер у него был покладистый. Горя на войне успел хлебнуть, насмотрелся на все ужасы войны и сам умудрился сильно пострадать. Еле выходили Егора в медсанбате, отвезли вовремя в райцентр, там его прооперировал хороший военный хирург. Здесь, дома, его правильно кормят и следят за ним его родители и сестра.

Обои в комнатах Ольга с Варенькой поклеили сами. Намазывать на них клей помогала Надежда. Расстелив длинные рулоны обоев на полу тыльной стороной вверх, Надя то и дело консультировалась у матери:

– Мам, правильно я делаю? А клей не очень жидкий? Что мне делать с комочками клея?

Сначала Оля спокойно отвечала на Надины вопросы, позже чуть раздражалась. Но все-таки пришла к выводу, что правильно она сделала, что привлекла Надю к работе. «Женщина должна уметь все, – думала Оля. – Хоть это и не совсем женская работа, но может пригодиться в жизни».

Вид стен в комнатах улучшался на глазах. Осталось только все расставить по местам, навести уют.

– Куда двигать шкаф? – интересовалась Надя. – К левой стене или к правой?

– Ничего не делайте сами! Надорветесь. Придёт Варя, я вместе с ней подвину, – предостерегала Ольга.

Ольга понимала, что просить Егора двигать тяжелые шкафы нельзя. После операции ему это противопоказано. Они с Варей сами справятся.

– Мама, я начала гладить занавески, – радостно кричала Надя. – Я смогу, не волнуйся.

– Ну, давай, начинай, я освобожусь, помогу, – довольным голосом вторила Ольга. Она была рада такому порыву Надюши.

У всех было приподнятое настроение. В открытое окно доносились игра и песни гармониста, сидящего в садике. Песни были о победе, о будущей счастливой жизни. Цвела черемуха в саду, ее душистый запах дурманил головы людей. Ее крупные, белые гроздья так оживляли все вокруг, что хотелось постоянно петь и танцевать.

Основные работы в доме закончились. К вечеру вышли в сад, сияла полная, круглая луна. Сели на лавочку около ветвистой, разросшейся липы. «Как я счастлива! – подумала Оля. Все успели. Дети и я здоровы. Только бы поскорее вернулся Ваня!» По ее подсчетам, ехать ему в Москву примерно три дня. «Но неизвестно, когда отпустят Ивана? Здоров ли он?» – тревожные мысли все-таки крутились у нее в голове.

Детей Ольга уложила спать. А сама еще долго сидела в саду вдыхая сладкий запах черемухи, распустившихся повсюду вишен, яблонь и сливы. Ранние кусты жасмина тоже начали распускаться и издавали неповторимый приторно-вкусный запах. А уж что говорить про сирень! Она росла в каждом саду. Ее ветви сгибались от тяжелых сиреневых, белых, розовых соцветий. Звуки гармонистов были слышны с разных сторон, также как смех и счастливые возгласы. Как давно этого не было! Все больше и больше мужчин возвращалось с войны.