"Белые линии"
Шрифт:
Земан еще не договорил, а в классе уже стоял такой шум, будто взорвалась бомба. Все повставали и кричали, перебивая друг друга.
— Это черт знает что!
— Все это чепуха, Гонза! — возмущенно протестовал Мутл.
— Пошел он к чертям собачьим! — вмешался Вчелак. — Посылать донос прямо в Прагу! — Он воспользовался суматохой и тут же закурил. — После такого я обязательно должен покурить, пан управляющий, — прогудел он Томану. — Когда меня разбирает злость, я всегда должен выпить чего-нибудь, что бы потушить огонь внутри, так что простите. — Он вытащил из кармана
— Я же расследовал этот случай, товарищ поручик, — защищался старшина Матыс. — Но ничего не обнаружил. Ни единого следа... Он выдумал это нападение. Подделал.
Однако все возмущенные голоса перекричала Шандова:
— И не стыдно вам надоедать честным людям, товарищ? Мы тут не знаем, за что хвататься, а вы морочите нам головы такой ерундой. Вы больше верите какому-то мерзавцу, чем честным и уважаемым представителям народной власти. Хороша же у нас тогда карающая рука рабочего класса!
— Замолчите, Шандова! — прикрикнул на нее Томан, которому были неприятны ее слова. — Вы не член комитета!
Бабицкий виновато посмотрел на Земана.
— Она с ним, — показал он на Вчелака, — всегда ходит на собрания и заседания. Тоже, так сказать, представляет кооператив и следит, чтобы он не голосовал за разные глупости.
— Она вообще-то золотая женщина, заботливая, — иронически отозвался Вчелак, — если бы не ее страшный язык.
Он снова вытащил бутылку с пивом и сделал несколько глотков.
Они поняли, что зря заговорили об этом, будто не знали Анку. Она тем временем выскочила из-за парты, вбежала на возвышение, на котором рядом с кафедрой стоял Земан, и, уперев руки в бока, защебетала ему в лицо:
— Пусть послушает, что люди ему скажут в лицо, а не в доносах!.. Мы здесь, товарищ, агитируем как сумасшедшие, чтобы убедить всех согласиться на обобществление скота, а коровник еще не достроен, потому что нет материала, да и строителей нелегко найти. Вот о чем надо было бы подумать в Праге. В кооперативе всего три тысячи крон денежного фонда, кооператив фактически у нас разваливается, потому что председатель, — она показала на Вчелака, — запутал нам все, что мог, а теперь хлещет пиво, запивая печаль. А единственный человек, который мог бы спасти дело, потому что он действительно имеет авторитет и, кроме того, является еще секретарем партийной организации, это сидящий здесь Карел Мутл, так он не хочет этого председательствования, потому что ему, видите ли, работа в деревне не подходит. Нам здесь хоть надорвись, а вам в Праге все равно, вы уже в Праге, наверное, живете в коммунизме!
Вчелаку с трудом удалось стянуть ее с возвышения.
— Молчи, Анка, ведь за такие речи тебя могут посадить!
Земан с интересом смотрел представление, вызванное его выступлением. Он не вмешивался, ожидая, пока все выскажутся. Наконец все успокоились, и он смог продолжать. Поручик говорил спокойно, без всякого волнения. Он знал людей, научился понимать их за семь лет работы в органах безопасности. Он видел разных людей — твердых и слабых, горячих энтузиастов и равнодушных, скромных тружеников и лодырей, честных и лгунов, говорунов
— Я с радостью взялся за выполнение этого задания, товарищи. Во-первых, я установил, что здесь живет мой друг, Карел Мутл, а во-вторых, этот Босак меня лично интересует. И наконец, ведь здесь же действительно часто случаются пожары!
В классе опять воцарилась тишина. Матыс обиженно бросил:
— Но не на моем участке. Здесь у нас порядок и спокойствие.
Земан потянулся за папкой, вытащил из нее карту, разложил на столе. Все столпились вокруг, даже пан управляющий и тот сошел вниз, чтобы посмотреть.
— Сами судите, — показал им Земан. — Горит вокруг вас. Здесь... здесь... здесь... Горят амбары, стога сена, хозяйственные постройки, сараи с машинами и инвентарем. Уже месяц ходит красный петух вокруг вашей деревни. И ходит он по правильному кругу. Заметили? Знаете, что это значит? Либо это спираль, и рано или поздно она закончится здесь. Либо это круг, и в таком случае поджигатель живет тут, в вашей деревне. Вот об этом, находясь в далекой Праге, мы думали, товарищи, — говорил он всем, глядя на Шандову, которая так же, как и остальные, озадаченно смотрела на карту. — И мы также знаем, что борьба за социализм гораздо упорнее и суровее, чем вы думаете. Поэтому я и приехал.
Первым пришел в себя Томан:
— Поджигатель? У нас? Это страшное подозрение, пан поручик, иначе не назовешь. Мы живем в порядочной спокойной деревне. Здесь нет даже обычных мелочных споров о межах и заборах. У нас хорошие и честные люди, я ручаюсь за них. И в период оккупации все здесь держались вместе, ни одного негодяя не нашлось. Нет, не верю! Тут никто не может сделать ничего плохого!
— Если не брать во внимание Эмана, — неожиданно подал голос Карел Мутл.
Земан насторожился:
— Кто это?
— Некий Эман Заградник, бывший кулак, забияка, пьяница и лоботряс.
— Ровно месяц назад я вынужден был задержать его за одно бесчинство, — вставил участковый. — Однако районные власти освободили его, так как якобы у меня не было достаточного материала. Знаете ведь, товарищ поручик, с прокуратурой у нас вечная проблема. Я уже тогда знал, что с ним мы хлопот не оберемся...
Когда они вошли, галдеж в трактире сразу затих. Завсегдатаи, обсуждавшие за кружкой пива различные проблемы, устремили на вошедших свои взгляды. Все здесь хорошо знали друг друга, и поэтому чужой человек, а именно такого привел сюда Карел Мутл, сразу возбуждал любопытство.
Помещение пивной было небольшим, стены посерели от дыма дешевых сигарет и сигар, который каждый вечер облаками возносился вверх и оседал на имевший когда-то зеленый цвет узор наката. Столы без скатертей были мокрыми, на них, как и на полу, лежали кучки пепла, а кружки с бурно пенящимся пивом, которые разносил трактирщик, отнюдь не выглядели чересчур чистыми.
В торце длинного стола, за которым обычно собиралась местная пивная и картежная элита, сидел гармонист. Он первым опомнился от растерянности, вызванной появлением незнакомца, и приветствовал вошедших песней.