Белые начинают и проигрывают
Шрифт:
– Да… прости… – Диана покраснела, как школьница. – Прости, Сатур! Я вдруг начала сомневаться в… Знаешь, теперь кругом мерещатся враги…
– Ничего-ничего! – Фон Ниддл ласково погладил тыльную сторону ее ладони. – Ты просто здорово устала, Ди! Устала от всего этого кошмара. Поскорее бы он закончился!
– Поскорее бы он закончился, – эхом отозвалась девушка, с тоской взглянув на стоп-ленты, на синие и красные мигалки, на черные мешки, в которых из дома выносили трупы.
– Ладно, – фон Ниддлненавязчиво вернул ее к теме разговора, – ты хотела посоветоваться, Ди? Мы оба знаем простую
– Ты тоже так думаешь? – пробормотала Диана. Сатур будто читал ее мысли, говорил о том, что она еще не успела произнести вслух. – Сатур… Ведь это означает, что…
– Что работали спецслужбы Эридана, – закончил за нее барон. – Больше некому.
– Больше некому… Но они такие тихие, спокойные. Ни во что не лезли, подали заявку – и ждали. Очень тихие. Как и вы, в смысле «возничие».
– В тихом омуте черти водятся, – с усмешкой, которая существовала лишь короткий миг, напомнил Сатур.
– Это ты о них? Или о себе?
– Это я в общем, о жизни. Народная мудрость. Многовековая.
– Да… Значит, Эридан… Вот только зачем Эридану информация о заявке Возничего? За несколько часов до вскрытия конвертов? Этого не может объяснить никто, даже Эд Мэддок…
– Им не нужны были цифры из заявки Возничего, я так считаю. Им требовалось, чтобы все содрогнулись от ужаса. Чтобы вы увидели, как зверски расправились с дипломатом Возничего, и сняли с тендера Матса Стикера, вернее созвездие Тельца. Понимаешь, Ди? Это показная жестокость, для того чтобы у всех от ужаса отключились мозги. Чтобы никто не думал «зачем это было сделано», а чтобы вновь и вновь думали – «как это было сделано»… Это игра на то, чтобы убрать из партии наиболее опасного врага – с которым ты вчера танцевала на балу. Ведь я никому не говорил ни слова, твоя размолвка со Стикером осталась тайной для всех. Значит, эриданцы считали Матса фаворитом. Посла «тельцов» грубо подставили, учинив спектакль с очень кровавыми декорациями, вот и все. Конечно, возможны другие варианты, но этот приходит на ум в первую очередь. И он более вероятный.
– Сатур, я жутко устала. Не понимаю, как быть? Мне не исключить из списка созвездие Эридана… Нет ни одного факта в пользу того, что зверские убийства их рук дело. Единственная улика – против Матса Стикера. Он невиновен, но не могу же я выступать свидетелем в пользу дипломата «тельцов», рассказывать общественности, как проводила с ним время под луной, как хотела вступить в сговор… Глупо и нелепо, вот как все вышло. Господи, что же мне делать?! – Она без сил опустилась на стульчик, спрятала лицо в ладонях.
Какой-то репортер мгновенно выскочил из-за спины полицейских, поднял камеру к глазам, но Сатур фон Ниддл оказался расторопнее, испортив отличный снимок собственной широкой спиной.
– Гад!!! – негодующе закричал папарацци. – У тебя своя работа, у меня своя! Что тебе до моего куска хлеба?!
От этого вопля принцесса пришла в себя: сбросила оцепенение, вспомнила, что находится на людях. Она выпрямилась, лицо приняло совсем другое – непроницаемое – выражение.
– Диана! – позвал фон Ниддл. – Все очень сложно, я понимаю.
Диана посмотрела на собеседника, ее глаза расширились от страха.
– Да, – серьезно и твердо сказал барон. – Лучше возвращайтесь с Эдом Мэддоком в резиденцию Галанадзора, вскрывайте заявки, объявляйте победителя. Все равно, я уже говорил вчера, твой выбор будет субъективным, потому что среди заявок нет идеально лучшей и нет идеально худшей!
– Ты прав, – пробормотала Диана. – Прав, Сатур! Довольно колебаний и сомнений! Мы должны закончить это дело. Сегодня!
И она твердой походкой, высоко подняв голову, направилась к председателю комиссии Галактического Надзора.
– Уважаемые дамы и господа! – Эд Мэддок говорил негромко, зная, что собравшиеся в зале будут ловить каждое слово. – Конкурсная комиссия Галактического Надзора изучила и проанализировала заявки, поданные на тендер по хай-джет, объявленный королевским домом Карэлеса. Хочу отметить: по итогам рассмотрения предложений победа присуждена одному из конкурсантов лично принцессой Дианой. Тем не менее, официально заявляю, как глава органа, уполномоченного вести наблюдение за справедливым ходом тендера: у Галактического Надзора нет возражений против кандидатуры, выбранной Карэлесом.
«Он уже все знает…» – подумал фон Ниддл. Сердце стучало бешено, действие стимулятора закончилось, накопившаяся усталость нахлынула волной. Сатур понимал, что сделал все мыслимое и немыслимое для победы своего созвездия, и теперь, когда до финиша оставалась одна минута, когда наступила кульминация утомительного и трудного марафона, не мог совладать с нервами.
– Дамы и господа! – Эд Мэддок вдруг посмотрел на сидевшую рядом с ним девушку, словно проверял: не исчезла ли? Не приключилось ли каких-то новых неприятностей? – Слово для оглашения результатов тендера предоставляется члену королевской семьи Карэлеса принцессе Диане.
Никто не хлопал в ладоши, когда Диана поднялась на трибуну, чуть поправила микрофоны – под свой рост. Все замерли в напряженном ожидании, перестали дышать и двигаться.
Шла решающая минута.
Фон Ниддл спрятался за спины сидевших перед ним людей. Он боялся попасться на глаза Диане, почему-то вдруг подумав, что, если такое случится, если их взгляды встретятся, – это плохой знак. Она не сможет не вспомнить обо всем: о длинных разговорах, о его советах. И, не дай бог, случайно почувствует себя марионеткой в чужих руках.
Это недопустимо. Принцесса обязана искренно верить, что приняла решение самостоятельно, без чьего-либо давления.
– Уважаемые дамы и господа! – сказала Диана, и тишина в зале, едва принцесса взяла короткую паузу, стала еще более оглушительной, нежели ранее, когда говорил Эд Мэддок. – Не буду утомлять вас длинной речью. Однако прежде чем объявить победителя, еще раз хочу поблагодарить все созвездия, которые сочли возможным подать заявки на тендер, проявили внимание к судьбе нашей планеты.