Белые начинают и проигрывают
Шрифт:
«Ну же, Диана! Не тяни! Мы все тут умрем от сердечного стресса…»
Принцесса устала не меньше других – это было видно по лицу, по тому, как она говорила, – уже не помогала никакая школа светских манер. Четырехчасовая задержка, вызванная смертью князя Ольхонского, вымотала всех, а у Дианы за спиной осталась трудная ночь – Сатур фон Ниддл будто видел это – с бессонницей, с взглядом в потолок, с без конца возникающими в памяти сценами из флэш-ролика о Матсе Стикере.
Однако принцесса держалась.
– Итак, – приступила
«Ну же, Ди!!! – Сатур фон Ниддл закрыл глаза, сцепил пальцы в замок, сжав так, что побелели костяшки. – Я сделал все возможное и невозможное, чтобы не оставить тебе выбора. Девяносто восемь к двум… Девяносто девять к одному…»
Он действительно лишил принцессу выбора – разумом понимал это. Разумом. Но ведь жизнь часто преподносит сюрпризы, даже если казалось, что просчитана и выверена каждая мелочь.
– …объявляется созвездие Возничего!
И шелест расходящихся волн в зале. Вздох разочарования у одних – тяжелый вздох, напоминающий стон. Скупая радость у других – ибо грешно слишком явно выражать радость, когда несколько часов назад зверски замучен первый дипломат твоей системы, да еще вместе с супругой.
– Созвездие Возничего становится нашим стратегическим партнером на ближайшие десять лет. Поздравляю. Всем спасибо за внимание.
Фон Ниддл ополз на стуле, спрятал лицо в ладони. На лбу, на спине, подмышками выступили капли пота. Никогда еще победа не давалась Сатуру так трудно…
Он выпал в другое измерение, отдыхал несколько минут, а когда оторвал ладони от лица, оказалось, что принцесса Диана стоит рядом с графом Ростовым, и они вместе держат сертификат Галактического Надзора, подтверждающий факт подписания соглашения. Яркий свет озарял лица девушки и немолодого мужчины. Оба улыбались скупо, ни на миг не забывая о смерти князя Ольхонского, но репортерам нужны были улыбки – камеры работали, вспышки следовали одна за другой.
– Вот и все! – тихо прошептал Сатур и оглядел зал.
Часть зрителей покинули его, услышав главное. Другие, наоборот, оживленно дискутировали, обсуждая последние новости – видимо, прикидывали грядущее соотношение сил в Галасоюзе, ведь «удельный вес» Возничего должен вырасти, это понимал любой политик.
Чуть в стороне от всех сидел Матс Стикер. Фон Ниддл заметил: руки и губы дипломата с Тэнди тряслись.
– Личный подарок принцессы Карэлеса для господина лорда. – Барон сумел расслышать эту фразу, заметил, как один из телохранителей Дианы учтиво склонился перед послом «тельцов», подавая маленькую коробочку, перевязанную лентой.
Лорд Стикер ничего не понял, тупо вскрыл упаковку… Фон Ниддл затрясся от беззвучного смеха, едва разглядел, что находилось внутри. Флэш-карта. Один из помощников подал Стикеру портативный медиаплейер, и, несмотря на усталость, это здорово развеселило
– Лучше бы ты смотрел порнуху в гордом одиночестве, – прошептал барон, злорадно усмехаясь.
Матс Стикер и сам понял, что допустил чудовищную ошибку, едва только пошло воспроизведение. Он, конечно, очень быстро остановил прокрутку видео, но несколько человек, сгруппировавшиеся возле посла, успели понять, в чем дело. Несколько человек – целая гамма населенных миров, ведь среди зрителей оказались не только дипломаты, но и репортеры. Десяти-двадцати секунд оказалось достаточно, чтобы сообразить, по какой причине принцесса Диана поставила крест на лорде Стикере.
А он – крест на собственной карьере.
Матс Стикер совсем расползся в кресле, стал каким-то аморфным, теперь напоминал давно и трудно гниющий трюфель.
Фон Ниддл бросил внимательный взгляд на Диану – она видела, что произошло с лордом Стикером после просмотра фрагмента видеозаписи. Кажется, в ее глазах промелькнула жалость – жалость к человеку, который растоптал ее надежды, ее любовь.
«Все та же девчонка в розовых очках! – неодобрительно покачал головой барон. – Жалеет предателя. Может, готова простить его? Извиниться, что все так вышло? Эх, Диана…
Впрочем, она сделала то, что требовалось: не отдала победу Стикеру. А остальное… Об остальном можно не заботиться. У принцессы своя жизнь и своя голова, в таком возрасте няньки вряд ли нужны».
Сатур поднялся на ноги, еще раз взглянул на принцессу. Та по-прежнему находилась в кольце репортеров и видеокамер, как и Алексей Ростов.
– Каждому свое… – Фон Ниддл повернулся лицом в другую сторону, намереваясь покинуть зал, и чуть не столкнулся с полковником Ратье, мрачным, как небо в ненастный день.
– Себастьян! – Барон с улыбкой протянул руку офицеру «Скальпеля». – Мы выиграли!!! Поздравляю!
Полковник угрюмо посмотрел на фон Ниддла, на протянутую ладонь, но на рукопожатие не ответил.
– Выйдем отсюда! – предложил спецназовец и первым покинул зал.
Они отошли в сторонку, чтобы никто не мог услышать диалог.
– Где Сьонг? – без вступлений начал Себастьян.
– В особняке, наверное, – спокойно ответил фон Ниддл. – Думаю, спит. Или курит ароматический бамбук, смотрит в небо. Он это любит, когда нет работы, а работы нет, ведь на сей раз обошлось без его участия. А в чем дело?
– В первую минуту, там, возле трупов… Я не подумал… Вряд ли агенты Эридана могли подделать платиновую заколку Матса Стикера, – хмуро сказал полковник. – О том никто не догадывается, но нам очевидно. Платиновая заколка находилась в ателье, где лорду Стикеру шили костюм для бала. И костюм, и галстук, и заколка были вместе, но я не помню, чтобы где-то рядом отирались спецназовцы Эридана. Там, собственно, работали мы. Готовили видеозапись о Стикере, застукав его с так называемой хозяйкой ателье.