Белые ночи, черная месть

Егорова Алина

Мгновенно апатия исчезла, мысли стремительно упорядочились, и вернулась способность соображать. Вместо возможной пациентки психиатра во дворе стояла энергичная, собранная девушка с плохо уложенными волосами и небрежным макияжем. В ее голове уже родился план. Лиза рысью обогнула дом – окна квартиры Авдеенко выходили на противоположную сторону. «Отлично», - оценила она, рассматривая лоджию на втором этаже. Лоджия была не остеклена и имела ажурную металлическую решетку. Место тоже подходило: дом стоял в глубине дворов, и под окнами Авдеенко густо росли деревья, пряча их за зеленой ширмой. Лестничная клетка Лизе тоже понравилась: около мусоропровода второго этажа стояло несколько пластиковых пакетов, тут же лежали коробки и бутылки. Из люка, не желая проходить вниз, торчал мусор. Этажом выше наблюдалась похожая картина.

Утром, приняв облюбованный образ дворового бездельника, с банкой пива Лиза заняла пост на площадке между четвертым и третьим этажами. Рабочий день в «Камее» начинался с девяти, минус час на дорогу, и час на сборы. Выходило, что

утром дежурить следовало с семи до восьми – время, когда Авдеенко теоретически мог пойти выносить мусор. Труднее обстояло дело с вечерней вахтой – тут интервал был куда шире – с девятнадцати до полуночи. Так долго околачиваться в парадной Лиза не хотела, и был риск вызвать подозрение бдительных жильцов. Она решила караулить с утра, а там – как пойдет. С первого раза не повезло: дверь квартиры Авдеенко отворилась в начале девятого. Завсектором спешно спустился по ступеням и вытряхнулся на улицу.

На следующий день, с половины восьмого вечера в подъезде между лифтом и мусорным бачком стоял угловатый сутулый парень в черной просторной толстовке с алой надписью «Анархия» на спине. Он держал в руке розу, и пялился во двор сквозь замызганное стекло. Лицо его скрывал широкий «кенгурятник». Лиза решила подождать час или полтора – на сколько ее хватит. Хватило минут на сорок – раздражал запах горелой картошки, тянувшийся из какой-то квартиры, к нему добавлялся широкий спектр ароматов помойки. Она положила замученную розу на подоконник и уже направилась к лифту, как снизу послышалось клацанье замков. По привычке Лиза метнулась к наблюдательному пункту - проему, с которого просматривались все этажи. Таким она Авдеенко еще не видела: в байковой рубашке с закатанными рукавами, спортивных штанах и резиновых шлепанцах, обутых на толстые махровые носки. На вытянутой руке, чтобы не запачкаться, Авдеенко нес пластиковый пакет с мусором. Больше всего Лизу рассмешил кружевной передник, повязанный поверх круглого пивного брюшка. Мусоропровод по прежнему был забит, и Авдеенко так же, как и все жильцы, с чистой совестью оставил мусор на лестничной клетке.

Лиза надела перчатки и брезгливо вытащила из выброшенного Авдеенко пакета рыбные очистки. Остальное она забрала с собой. Не доходя до дома пару кварталов, Лиза свернула в один из дворов, где стояли мусорные контейнеры. Здесь она отсортировала добычу: яичная скорлупа, огрызки и прочие пищевые отходы не годятся, а вот газета и пластиковая бутылка – как раз то, что надо.

«Подозревают всех сотрудников и допрашивают по несколько раз», - вспомнила она слова своего ухажера. – «С его причастностью к химической промышленности, пусть даже в прошлом, у Авдеенко есть все шансы быть одним из основных подозреваемых. Отпечатки преступника на таре есть, на упаковке тоже, - удовлетворенно думала Лиза, высыпая в бутылку из-под минеральной воды оставшийся яд. – Завернем в газетку и вещдок готов». Забросить бутылку на лоджию Авдеенко не составило труда. Лиза, когда мысленно прокручивала эту комбинацию, предполагала залезть на дерево, чтобы попасть наверняка. Но оценив высоту на месте, девушка размахнулась и точным броском баскетболиста, даже не задев решетку, отправила улику в тыл врага.

– Столько новостей, - взахлеб рассказывал Славик, прогуливаясь с Лизой по набережной. Он очень обрадовался, когда пропавшая на три недели девушка позвонила и предложила встретиться. – Нашли отравителя! Я сам участвовал в погоне и присутствовал на опознании.

– И кто же он?

– Мужик один, сотрудник «Камеи» Авдеенко. Кто бы мог подумать: с виду, тихий, приятный и совершенно не конфликтный человек.

– Вы знакомы? – поинтересовалась Лиза.

– Нет, я его никогда не видел - мама рассказывала. Он у них заведующим сектором работал. Теперь все, лет пятнадцать ему обеспечено, - сказал Славик со знанием дела, - двух человек на тот свет отправил – за это серьезный срок полагается.

То, чего она так отчаянно хотела – состоялось: Авдеенко понесет наказание. Он не будет знать, за что отбывает срок, станет писать во все мыслимые инстанции, чтобы обжаловать приговор, требовать справедливости.… Но он не может не помнить своего ужасного поступка, которым перечеркнул судьбу ее матери. Однажды, когда Авдеенко потеряет всякую надежду выйти из тюрьмы, он поймет, что это не судебная ошибка, а расплата за то давнее преступление, о котором давно никто не помнит. Никто, кроме пострадавшей и ее близких. Хотя, имея представление об Игоре Михайловиче, Лиза усомнилась, что тому придет в голову подобная мысль. Но это уже было не важно.

Лиза смотрела сквозь широкое окно аэропорта, как по взлетному полю перемещается самолет. Здоровенная железная махина на огромной скорости пронеслась по взлетной полосе и взмыла вверх. Они с матерью тоже скоро поднимутся в небо, чтобы больше никогда не вернуться. Лиза покидала континент с тяжелым сердцем.

Милену Игнатьевну ничего не удерживало в этой стране. Все, что у нее было – Лиза, единственная и любимая дочь. Красавица, умница – с красным дипломом окончила институт и стала востребованным специалистом. Здесь работала в хорошей фирме, а теперь еще лучше нашла – в Австралию пригласили. И ее с собой берет – замечательная у нее дочка. Упорная, трудолюбивая - Лизочка многого добьется с таким характером. «Лишь бы только была счастлива!», - Милена Игнатьевна с нежностью посмотрела на дочь. Женщина вспомнила себя в юности, когда впервые собиралась уехать за рубеж. Она была красивой и счастливой, впереди

ждала большая любовь и заграничная сказка, но все это оборвалось в одночасье. Красота сменилась уродством, любви не стало, и сказка закончилась. Морис в первое время приходил в больницу: приносил цветы и сидел у койки. Потом посещения стали реже, а когда сняли повязки и он увидел, какой стала его невеста, Морис и вовсе исчез. Отвернулись друзья, растерялись поклонники – кому интересна девушка – чудовище? Ее все жалели, и одновременно разглядывали, словно экспонат в Кунсткамере. От этого мир стал ненавистен, и хотелось удавиться. Покончить с собой не получалось – не хватило силы духа, и Милена решила жить. Жить вопреки всему: пусть она урод, от которого все стремятся отгородиться, отрезанный ломоть, негласно отвергнута и вычеркнута из общества. Несмотря ни на что, она одевалась по моде и следила за собой, всегда являлась на праздничные вечера, что случались на их заводе: Новый год, день химика. На восьмое марта и ей дарили букет тюльпанов. На работе Милена всегда отмечала свой день рождения. Она нарочно устраивала пышное торжество с оригинальными приглашениями, домашними пирогами, конкурсами и танцами. Начальник отдела протягивал ей цветы и отводил глаза: обычно он целовал именинниц в щечки, а Милену не мог – вовсе не оттого, что та была сильно безобразной, а потому, что опасался насмешек коллектива. Произносили тосты. Желали оставаться такой же доброй, умной и… запинались. Потому, что дежурный набор: красивой, счастливой, жизнерадостной - не подходил. Милену это забавляло. Она нарочно объявляла белый танец и спешила пригласить самого привлекательного и разборчивого до женской внешности кавалера. Мужчины этого боялись, как огня и спешили разбежаться по курилкам. Нерасторопной особи мужского пола, не успевшей улизнуть, оставалось только стойко переносить экзекуцию. Милена нарочно вытаскивала свою жертву в центр зала, и они кружили в танце, пронзаемые любопытными взглядами. Кавалер пытался стоять от дамы, как можно дальше, держал ее за талию кончиками пальцев, словно та была изо льда и могла растаять, если прикоснуться всей ладонью. В разгар веселья Милена доставала козырь из рукава: она ставила национальную музыку, из-за чего обычно слышалось недовольное «У-у-у» разогревшихся парочек, знающих только два танца: медленный и быстрый. Медленный - в притирку друг к другу едва переставлять ноги, быстрый – ноги переставлять энергичнее, и можно без пары. Милена превосходно исполняла разные танцы, поскольку специально занималась с хореографом. На публике она предпочитала исполнять фламенко или сиртаки - что-нибудь яркое и завораживающее. Ее выход и раньше привлекал внимание, но теперь на Милену смотрели не как на экзотическое страшилище, а как на блестящую артистку. Она показывала прекрасную технику танца и раскрывала его характер. Ее плавные движения, органичные с эмоциональной музыкой производили на зрителей глубокое впечатление и запоминались надолго. Глядя на Милену, всем хотелось присоединиться и двигаться точно так же, как она. В эти короткие мгновения танцовщица была счастлива, она чувствовала себя прежней всеми любимой Леночкой и забывала о своем уродстве.

С Николаем она познакомилась в доме культуры. Он, как и Милена, брал частные уроки хореографии. У них вел занятия один педагог, только в разное время. Парень приходил раньше и, ожидая своего часа, наблюдал, как скользит по классу Милена. Молодые люди подружились и между ними завязались отношения, похожие на роман. Когда стало известно, что появится Лиза, Николай обрадовался и предложил выйти за него замуж. Милена не согласилась. Парень был товарищем по несчастью: бестелесный очкарик с огромными диоптриями, которого так же, как и ее всюду отвергали за физический недостаток. «Кому еще такая нужна? – с насмешкой думала про себя Милена. – По Сеньке и шапка. Не при такой наружности носом вертеть. Радоваться надо, что хоть кто-то в жены зовет, а не коленце выбрасывать». Не станет она брать, что дают, и тем самым признавать себя последним сортом. Уж лучше как-нибудь одной. А за дочку спасибо, только ради нее Милена и встречалась с Николаем.

Объявили посадку на Бангкок. Милена Игнатьевна и Лиза поднялись с кресел и направились к выходу, где уже выстроилась небольшая очередь из пассажиров на их рейс. Последние минуты в этой стране, потом пересадка в Таиланде и через восемь часов зеленый континент.

– Я обязательно заработаю на пластическую операцию, и ты будешь у меня красавицей, мамочка, - горячо зашептала Лиза, когда шасси оторвались от земли. Впереди у Лизы была цель.

***

– Колесников! – срываясь на визг, прогремело на все крыло третьего этажа.
– Колесников, встать!

Дети притихли, с испугом глядя на учительницу математики. Молодая женщина грозовой тучей нависла над классом. Ее лицо и шея покрылись красными пятнами, пальцы собирались сломать линейку, которой она обычно била учеников.

Из-за последней парты неторопливо встал щуплый шестиклассник. Он поднял глаза с длинными белесыми ресницами и посмотрел в упор на разъяренную фурию. Ребята осторожно оборачивались, чтобы взглянуть на своего товарища. Раздались шепотки и вздохи. Все замерли в ожидании чего-то страшного. Одноклассников охватил ужас и одновременно любопытство – что будет дальше? Максим Колесников, над чьей головой повис меч Немезиды, казалось, был единственным из присутствующих, кого не волновало происходящее. Его веснушчатое бледное лицо оставалось невозмутимым, что окончательно взбесило Нину Александровну.