Белые перья шпиона
Шрифт:
– - Увы, достаточно высок...
– - Штольце! А кто это там выделывается?!!
– - Капитан Пешке-Моровский, бывший заместитель командира польской авиабригады 'Сокол'...
– - Как же, как же, припоминаю. Тот самый 'польский демон', который якобы безнаказанно громил наши гешвадеры в Пруссии и Померании... Приведите ка его ко мне, когда сядет.
– - Слушаюсь, экселенц...
Едва отстегнув лямки немецкого парашюта, Павла попала в цепкие пальцы дежурного капитана Абвера, и подошла к сверкающим лампасами местным 'небожителям'...
– -
– - Гм... Капитан. А вы не пробовали воевать не из-за угла, а лицом к лицу с врагом?
– - Пробовал, герр генерал, ничего не выходит...
– - Вы что шутите?! Вы хоть знаете, с кем разговариваете, капитан?
– - Кто же не знает выдающегося мастера пилотажа Удета, известного по обе стороны океана? И какие тут могут быть шутки?
– - И почему же у вас не выходит честный бой, поджилки трясутся?
– - Скорее, зла не хватает. Представляете, назначаешь ты время и место воздушной дуэли. Как умная Марта, прилетаешь на это место в назначенный час, а там тебя уже ждет целая комиссия по встрече. И каждый из ее участников не просто стоит в сторонке секундантом, но еще и пытается достать свинцом твои крылья и мотор.
– - Гм...
– - Не нравится мне такой 'честный бой', герр Удет. Лучше уж я сам буду назначать время и место 'приземления' моих противников...
– - Как он вам, Эрхард? По-моему, наглец?
– - Пожалуй, вы правы Эрнст. Жаль только, что он не состоит на службе Люфтваффе. Мы бы быстренько выбили всю блажь из этой юной головы, и научили его ходить и летать строем...
– - Это вряд ли, господин генерал. Ваша Люфтганза может и научилась летать строем, но в воздухе этот строй быстро ломается в моем прицеле...
– - Пешке, соблюдайте приличия! Мы с герром Мильхом, намного старше вас по званию и возрасту!
– - Но разве вы сами, герр генерал, не были таким же в 15-м? А чтобы вы убедились в способности американского пилота, вроде меня, выйти лицом к лицу с вашими воздушными бойцами, я вам предлагаю воздушный поединок.
– - Таких нахалов как вы, Пешке, я быстро учу уважению. Глядите, не пожалейте!
– - Один на один на 'мессершмиттах'. Имейте в виду, генерал, экзамены мы тут принимаем не только с кинопулеметом, но и со спецбоекомплектом. В составе помимо холостых патронов, каждый двадцатый патрон с деревянными пулями, так что мои атаки вы почувствуете на бортах и остеклении вашей кабины. К тому же обе машины оборудованы азотным форсажем. Ну как, рискнете?
– - Да наглости ему не занимать, дорогой Удет. Вот только принимать этот наглый вызов, по-моему, глупо.
– - Это еще почему?!!
– - Ну, во-первых, вы генерал-лейтенант, а он всего лишь капитан. Во вторых, этот капитан Пешке вместе обер-лейтенантом Терновским находятся здесь у нас в статусе военнопленных...
– - Чушь! Мне ли бояться каких-то польских американцев, или американских поляков? Тем более пленных! Мильх, вы случайно не знаете, кто их там учил летать?
– - Увы, не имею об этом понятия...
– - Кстати, капитан, а сколько у вас сбитых?
– - В четыре с половиной раза меньше чем у вас, герр генерал-лейтенант. Но я и воевал-то всего месяца полтора...
– - Штольце, немедленно распорядитесь! Я и впрямь хочу отшлепать этого мальчишку. И если он такой же ранний и везучий,
– - Хорошо, экселенц. Только патроны к пулеметам будут холостыми. А то у нас уже были несчастные случаи...
– - Вы перестраховщик, Штольце. Оставьте спецбоекомплект, я в себе уверен!
Два 'мессершмитта' набрали около трех километров высоты, и танцевали над летным полем свое 'зажигательное танго'. Вот 'мессершмитт' Удета с желтыми законцовками крыльев пытается переиграть Пешке на виражах. Но его противник не принимает маневренный бой, и уходит вверх с форсажем. Роли меняются. Теперь Пешке сверху клюет своего противника. Изредка слышен треск коротких очередей. Вот снова на хвосте Удет, но Пешке уходит от него обратной петлей к самой земле. Вот он заходит на летное поле на бреющем. Удет снижается, пытаясь держаться сзади, но Пешке, подпустив его на сотню метров, вдруг резко идет вверх, теряя скорость и провоцируя столкновение. Удет отворачивает, и начинает набор высоты, но Пешке переигрывает его используя форсаж и снова бросается в атаку.
'Так, не поняла! Я же его в прицеле на семидесяти метрах держала, и длинную очередь выпустила. Где попадания деревяшками?! А? Что за херня, блин! Ну Штольце, ну змий скользкий! Зассал он видите ли спецпатронами ленты заряжать для стрельбы по генералу. А Удет-то по мне уже дважды своими чиркнул. Ну, сейчас я им тут покажу 'честный бой'. Мне как раз хотелось эту их идиллию разок нарушить... Сейчас, сейчас, вы у меня, геноссен, познаете смысл жизни...'.
Генерал видимо считал себя победителем, так как не получил по самолету ни одного попадания спецбоеприпасом. За несколько секунд до касания земли, самолет Удета выпустил длинной очередью оставшийся боекомплект по стоящему на краю поля фанерному щиту. Несколько деревянных пуль даже попали в эту импровизированную мишень. Но Павла не приняла этот вызов, и искала для себя другой не менее эффектный способ самовыражения. Скачущий по неровностям летного поля самолет двигался вслед за своим недавним соперником в сторону контрольной вышки и трибуны. Наконец, Павла выбрала момент для демонстрации своей ярости.
'Ага! Вон с краю перед ангаром та самая троица людоедов-бандеровцев своими башками крутит. Как раз на пробеге я них свое зло и вымещу. Меня ж снова только что оскорбили, значит, эту ярость нужно срочно продемонстрировать. А вот начальнику аэродрома после этого точно трындец наступит. Да-а. А поначалу-то все шло так чинно, благородно, по старому... Ой, что сейчас будет! Мама роди меня назад...'
Неожиданно за сотню метров до поворота в сторону трибун, истребитель, чихнув черным выхлопом, дал полный газ подняв хвост, и понесся на ангар и замершую перед ним в изумлению группу людей. Нацеленный прямо на Бандеру нос самолета зло разразился длинной огненной очередью. Все трое людей попадали на землю. А 'мессершмитт' вдруг резко сбросил скорость, и чуть изменив направление пробега, пронесся мимо ангара едва не задев его крылом. В этот момент Бандера поднял голову, лицо его было бледным.