Белые перья шпиона
Шрифт:
– - Кстати Йозеф написал вам короткое письмо. Вот, возьмите.
Поначалу строчки мелькали перед глазами разведчика, но вскоре Павла собрала волю в кулак, и вчиталась в написанный суровым готичским шрифтом текст послания.
– ------------------------------------------------------------
Я не вправе называть себя твоим отцом. Адам.
Я ничего не сделал для тебя и твоей матери в этой жизни. И я не ищу себе каких-либо оправданий.
С Йоганном мы дружили в Санкт-Петербурге задолго до встречи с Софией. А с Софией я встретился позже в начале войны. Кто знает... Все ведь тогда могло сложиться совсем по-другому. Это к моей матери бежали твои родители во времена большевистской смуты. Так
Ты рос без отца, и в этом виноват только я. Но я тогда сделал свой выбор, и считал его правильным. Жаль, что я ничего не могу тебе дать теперь. Ты сам всего добился в жизни, и вряд ли примешь от меня помощь. И все же я бы хотел хоть что-то сделать для тебя...
Стыдно ли мне сейчас перед Йоганном? Не знаю. Мы были молоды с Софией, и любили друг друга. Потом она осталась с Йоганном в Швеции, а я уехал и долго жил вдали от вас. Думаю, Йоганн давно простил меня. Теперь прошу о прощении тебя...
– -------------------------------------------------------------
'Гм... Все это очень странно. Йоганн в Чикаго был только транзитным аэродромом для моего задания, и привязаться к нему я тогда не успела. Впрочем, иногда что-то шевелилось под моей толстой детдомовской кожей. Его смерть у меня тогда вызвала грусть и досаду на рациональную безжалостность гэбистов или прочих отморозков. А тут... Почерк в письме изменен качественно, но рука, несомненно, Йоганна. Хреновый из меня, конечно, графолог, но пару характерных закорючек я все же отследила. А еще там странное напутствие в конце - 'Для настоящего немца, помимо религиозности, бережливости и аккуратности в еде, есть еще кое-что столь же важное и даже намного важнее. Я имею в виду верность нашему Отечеству. Мы с Йоганном по-разному смотрели на это. А вот ты решай сам...' это же явно ретушированный кусок нашей с Йоганном чикагской беседы! Беседы, о которой, никто кроме меня и самого Йоганна не знал. Или знал? Что же он хотел мне сказать этим? Что все это подстава? Инсценировали его смерть, но зачем?! И чего тогда монгольский знакомый глазами улыбался на мое возмущение? Все спланировало НКВД? Да, ежкин кот! А эти идеологи германского величия купились на всю эту хрень, а теперь и сами хотят меня как лоха развести. Ну, дела-а...'.
Дальше в беседе Павла вела себя полностью спокойно. Все части мозаики сложились воедино, и теперь она уже могла просчитывать свои ответы и будущие шаги. Когда после короткого отдыха в отдельной комнате гость покинул шале, два соратника снова встретились у камина, чтобы обсудить итоги вербовки...
– - Как вы находите нашего гостя, Карл, он справится?
– - По-моему, дорогой Рудольф, это именно тот, кого вы ищете.
– - Мне понравились его харизма и вера.
– - Вы в этом уверены?
– - Даже если его миссия в Швеции ничего не даст, этот юноша нам пригодится. Вюст рассказывал мне о почти готовом проекте космолета...
– - Рудольф, все эти планы дело далекого будущего. Ни я, ни Вюст, ни Зиверс пока не готовы ходатайствовать о вложении серьезных денег в это дело, но... Но аргументы герра Пешке опровергнуть никто пока не смог, да и реальные таланты нашего гостя приводят в изумление.
– - Вы о рекорде скорости? И о его умении выпутываться из любых ситуаций. Вспомните досье. Примирить сицилийцев и германскую общину в Милуоки, выиграть гонку, получить связи в армиях нескольких стран. Создать юношескую лигу и сильную международную военную организацию. Этот человек гений. Хотя Мартин и предлагал мне его изолировать для более глубокой проверки.
– - Дорогой Рудольф, я бы на вашем месте не раскрывал перед вашим заместителем всех деталей ваших планов в отношении этого Пешке. Борман карьерист и может все повернуть по-своему. Вы, я, Розенберг, и ваш адъютант, этого вполне достаточно. Рейнгарду мы скажем, что речь шла о вступлении Пешке в партию, деталей они знать не должны. Кстати, после Швеции это вполне можно устроить...
– - Я подумаю над этим, мой друг. Хотя есть ведь вероятность, что Пешке расскажет о наших переговорах Шелленбергу, и тогда...
– - Пока ему не о чем рассказывать, а вот если он окажет нам первую услугу, то соскочить с крючка он уже не сможет.
А 'Опель-капитан' уносил обсуждаемую персону к новой не менее примечательной встрече...
ВСЕХ СО ВСЕМИ ПРАЗДНИКАМИ! ;)))
//Черновой
Матово мерцающий в скупых лучах фонаря бок морской хищницы снова и снова появляется и исчезает в подводных сумерках. Перед высадкой с сейнера старый рыбак дедушка Ренци, напомнил об осторожности, потому что лагерная охрана специально подкармливала этих бестий умершими узниками, чтобы люди боялись побега вплавь. На острове имелось кладбище только для солдат охраны. Тварь снова мотнула зубастой мордой, и развернувшись, дернулась по кругу мимо. Сбоку на запястье костюма болтается открытый фиксатор резиновых ножен, из которых торчит ручка клинка. Если эта гадина полезет ближе, то действовать придется очень быстро. Хорошо тем ребятам, что идут к острову на трех русских минисубмаринах. Если их заметят, то расстреляют из пушки, но зубы акул их мяса не отведают. Опять она дергает хвостом, проходя мимо. Под сморщенной резиной костюма, жара и усталость сменяются холодным потом...
Ему было страшно. По-настоящему страшно. В сотню раз страшнее сейчас, чем когда бы то ни было. Столь сильные чувства давно подернулись дымкой забвения, хотя когда-то пылали огнем. В школе его часто обижали сверстники, из-за чего пришлось научиться драться и самоутверждаться в детской банде участвуя в разных шалостях. Но за те шалости иногда могло влететь сильнее, чем от громилы Марио. Семья его жила голодно, и маленький Лу боялся даже просто остаться без ужина, из-за чего стал успешно осваивать методы дворовой конспирации. Потом начался Сухой закон, и по всем штатам то и дело вспыхивали перестрелки. Даже у Великих Озер такое случалось достаточно часто. Как раз в это время семья Мортано по протекции Братьев Дженна, переселилась из Бостона на небольшую квартиру в городке, стоящем в паре миль от берега Мичигана.
Когда на соседней улице стрелки из Чикаго расстреляли из 'Томми-Ганов' винный склад папаши Лоренсо, Лу два дня не мог заставить себя выйти на улицу. А когда уже их дом попал под удар бойцов Лени Патрика, юноша сжимал в трясущихся руках заряженную картечью двустволку, и молился святой Марии, чтобы все остались живы. Молитва не спасла его отца. Но лишь бросив горсть земли на крышку гроба, и оторвав от могилы сразу постаревшую мать, он понял, что детство закончилось. Однако, осиротев в самом начале одной из бутлегерских войн, Луиджи почти перестал бояться. Оставаться на месте было глупо, поэтому Луиджи вернул самогонное производство и дом старому Лоренсо. Удалось списался с одним бостонским приятелем отца, осевшем на Севере, и тот организовал переезд семьи в Висконсин. Из последних денег были оплачены дорога и маленькая квартирка в пригороде Милуоки. Через день он упрямо глядел в глаза Сэма Феррары, который уже тогда был одним из лучших каподрежиме Дона Валлонэ.
Жизнь изменилась навсегда. Раньше за какие-нибудь шалости отвечать приходилось перед родителями, и возможная взбучка вызывала опаску. Теперь наказать его мог лишь Дон Валлонэ, человек, который принял беглецов, и потому вызывал безграничное уважение. Луиджи делал все, чтобы не огорчать Дона, и Феррару. А, глава Милуокской семьи и сам благоволил к своему молодому гангстеру. Он ценил старательного и умного юношу, за веселый нрав, бесстрашие и умение налаживать связи с нужными людьми. Вскоре Дон перевел его под опеку Джонни Аллиотто, по команде которого, Мортано затевал уличные потасовки, дразнил полицию, отвлекая патруль во время ограбления. и даже вступил в клуб парашютистов Висконсина. Его трижды выкупали из предварительного заключения, но даже сидя за решеткой он был спокоен. К тому же успех Луиджи никогда не оставался без награды. Как-то раз, Мортано удалось задешево достать на заводе в Ошкоше ценное оборудование для фабрики семьи. И на ласковый вопрос Дона Валлонэ, 'Чего бы ты хотел за эту работу, дружок?', 17-ти летний парень признался в своем желании получить диплом колледжа. И босс, без тени неудовольствия, оплатил два года обучения. Поэтому при выполнении любых заданий Семьи, страха не было. Даже ныряя в стылые осенние воды Мичигана за утопленным курьером портфелем с наличностью, и прыгая с парашютом с неуклюжего трехмоторного биплана, Луиджи испытывал лишь легкий мандраж приключения. А вот сейчас ему очень хотелось поджать ноги к груди, и прислониться к чему-нибудь спиной. Хотя прекрасно понимаешь, что при атаке зубастой гадины, это тебя не спасет. Акула снова улыбается в свете фонаря своей отвратительной улыбкой. Панический крик готов сорваться с губ легководолаза...