Белые вишни | Для друзей
Шрифт:
Под русской Москвой, в Куликовом же поле,
Народ отстоял свою жизнь, свою волю.
Тому, кто историю помнит, понять
Нетрудно, что Киев – то русская мать
Всех тех городов, что построены были
Потомками Рюрика. Мы их не забыли».
В те дни, что надвое страну разделили,
Их дочки, за них беспокоясь, звонили,
Просили покинуть опасный Донбасс.
Звонил Николай из Москвы, Пётр (как раз
Он
С ним в Киев, но те отказались уехать.
И долго ещё вспоминать будет мать
Слова, что сказал в диалоге ей зять,
Когда как-то вечером чай они пили
На кухне, о всём что болит, говорили.
«Петрусь, я спрошу как родная, как мать –
Когда же ты щирым таким сумел стать?»
Ответил: «Ах, мамо, живёшь средь волков
И сам ты порою волком стать готов.
А если ты вдруг не захочешь им быть,
Тебя эта стая ведь может загрызть.
Кому тогда будет нужна вся семья:
Отец мой, жена, да и мама моя?
Сашко – он большой, он уж не пропадёт,
А мать моя старая, куда же пойдёт?
Всё знаю я точно, где истина есть,
Где врут беспардонно и нагло… Но месть
Волков и страшна, и слепа, беспощадна…
Чуть пикнешь что против – и сразу накладно
Тебе твоя правда тотчас обойдётся,
Слезами от горя и бед мать зальётся.
Прости меня, тёща, обид не держи,
И если погибну – моих поддержи».
Не раз вспоминали потом старики
Слова эти зятя. Видать не с руки
Ему было щирым украинцем быть…
Что делать, ты станешь им, чтоб просто жить.
Не видели дочек своих дорогих,
Боялись звонить: не подставить бы их.
Но стало известно – Сашко их в «Торнадо»
Пошёл добровольцем, сказав, что так надо –
Украинец каждый был должен понять:
Русню надо резать. А США – защищать
С Европою вместе, от русских агрессоров,
Они нам помогут деньгами, эРЗэО-сами.
Другой внук их – Сашка, пошёл в ВэДэВэ.
Уже лейтенант, у него дочки две.
Распалась семья. В палисаднике розы
Завяли. И вишни побили морозы.
*
Пришёл чёрный день – стало бабушке плохо,
Не сдюжило сердце. И хоть неохота
Им в Киев поехать (в Донецк-то нельзя,
Не пустят «защитники»), завёл дед «коня» -
Свой ретро-мобиль, и жену посадил…
Но только недолго он в нём прокатил,
Лишь милю проехал – его задержали,
Машину же запросто конфисковали.
Обоих
Спасибо, что кто-то домой их подвёз.
Два дня продержалася мать на таблетках,
На третий – ушла, прошептав «мои детки…»
Остался старик без жены, без подруги…
Её схоронить помогли ему други –
Шахтёры, с кем вместе трудились, дружили,
Состарились так же и рядом с ним жили.
Когда наступает ужаснейший час,
Лишь помощь людская спасает всех нас.
Пустым и холодным стал милый их дом,
Остались старик в нём и кошка при нём.
*
Пришли в их посёлок бойцы из «Торнадо»,
Кого-то убили, кого грабят рядом.
Пришли и к нему те торнадовцы – воры,
Решили забрать два ковра. Даже шторы
В гостиной у деда с окошек сорвали
И всё, что получше, из дома забрали:
Себе пригодится, в дому подо Львовом.
Старик не роптвл: ко всему был готовым.
И надо же было такому случиться,
Уже через день его внук объявился.
Зашёл через дверь, поздоровался с дедом.
(В окно глянул дед, не идёт ли кто следом).
Внук голым окошкам, стенам удивился:
«Куда делось всё?» «Супостат появился,
Что тащит у всех безо всякого спроса» –
Ответил старик на все эти вопросы –
«Торнадовцы, те что совместно с тобой
Воюют, воруют, людей на убой Уводят с собой, подвергают их пыткам…
А сдачи получат – бегут сильно прытко».
«Я вижу ты, дед, разболтался уж слишком.
Похоже, руснёй стал, как русский братишка».
« А ты кем Сашко, неужели «бандерой»?
Уродом, которым не жаль матерей,
Детей их, старух, стариков любой нации?
Ты кто – украинец простой или нацик?
Вот я – украинец, отец украинцем был…
Неужто, Сашко, ты совсем позабыл
Как вместе с тобою когда-то мы были
На Саур – могиле, цветы положили.
Тебе говорили и мама и я,
Что там похоронен твой прадед – Илья.
Страну защитил он от немцев-фашистов,
Кому и служили бандеровцы истово.
А с бабушкой нашею, как же нам быть?
Она же «кацапка». Не стоит любить?
Мы прожили долгую жизнь с ней прекрасно,
Она всем светила, как солнышко ясное.
И к смерти её руку ведь приложили
Твои сослуживцы. Они ведь убили!»
«Скажи мне спасибо, что я тебя слушаю.