Белые яблоки
Шрифт:
Если что-то, чем мы дорожим, повреждается, мы не можем отвести взгляд от этой трещины или вмятины. Первая глубокая царапина на корпусе новой машины, первая явная ложь нового любовника, отверстие в мозаичном панно на месте плитки. Мы всегда знали, что это неизбежно, но втайне верили, что сможем избежать такого несчастья, уклониться от удара, обмануть судьбу. Иногда последствия удается смягчить, но что бы ни подверглось разрушительному воздействию — вещь, отношение, чувство, — оно уже никогда не будет прежним. Никогда.
Черная плитка лежала на открытой ладони Коко.
— Представь, что вся твоя мозаика сжалась до размеров этого фрагмента. — И она указала пальцем на крупный кусок плитки, висевший в
Изабелла кивнула.
— Большая Мозаика — не смерть. Она — Бог. Кусочки смальты, образующие Его сущность, суть завершившиеся жизни. Все, какие когда-либо протекали во вселенной. Каждой отводится в Нем свое место. И без любой из них Он был бы незавершенным. — Коко протянула ей черный фрагмент. — А теперь верни его на прежнее место.
Изабелла вытянула руку и закрыла осколком зияющую пустоту:
— Итак, Бог — мозаика, а мы — плитки. Которые принимают ту или иную форму, приобретают тот или иной цвет в зависимости от того, как мы проживем свою жизнь?
— Правильно.
Изабелла, естественно, ждала, что Коко еще что-нибудь к этому добавит, но она молчала.
— Получается, в этом и состоит секрет жизни: Бог — мозаика, а мы — плитки. И все? Конец?
— О нет. Дальше будет еще интересней. Смотри.
Изабелла вовремя подняла голову, потому что в этот миг мозаика взорвалась. Она без единого звука рассыпалась на части. И все фрагменты, из которых она прежде состояла, поплыли по залу в разных направлениях, как огни фейерверка. Но гораздо медленнее и вдобавок в полной тишине. Никто из посетителей бара не замечал, как черные, белые и желтые кусочки смальты скользили по воздуху над их головами, проплывали мимо их лиц или насквозь пронзали их тела. Изабелла изумленным взором проследила за плиткой, которая вошла в лоб одного из мужчин и медленно выплыла наружу из его затылка. Тот как ни в чем не бывало продолжал пить пиво, склонившись над газетой.
Некоторые из фрагментов мозаики летели низко, едва не касаясь пола, другие — под самым потолком. Одни остановились всего в нескольких дюймах от столика Изабеллы и Коко, но многие успели достичь дальних углов помещения. Всего через несколько секунд полета каждая, из плиток, замедляя движение, в конце концов останавливалась и застывала, как будто вмерзая в воздух.
Изабелла наблюдала за их хаотичным движением с боязливым изумлением ребенка, впервые увидевшего фейерверк. Коко не комментировала происходящее, предоставляя ей самостоятельно все анализировать. Прошло немало времени, прежде чем она наконец произнесла:
— Пройдись по залу и погляди на плитки. Смотри внимательно. А после я еще кое-что тебе объясню.
Изабелла выполнила ее распоряжение. Она подходила к застывшим фрагментам, рассматривала их со всех сторон, подныривала под них. Посетители бара почти не обращали на нее внимания. Лишь изредка она ловила на себе их равнодушные взгляды — такими ее не раз провожали в заведениях подобного рода, если ей случалось выйти в дамскую комнату. Сперва она не решалась дотронуться до застывших плиток, но потом осмелела и протянула руку. Но тут ей в глаза бросилась новая странность: кусочки смальты, из которых прежде была сложена картина, начали медленно менять цвет и форму. А затем все они, начиная с тех, что были дальше всего от столика, стали медленно приближаться к нему.
У нее на глазах прозрачный как льдинка прямоугольник, скользя по воздуху, превратился в ярко-оранжевую морскую звезду. А квадрат с буквой посередине обернулся сверкающим кружком. Голубая керамическая плитка сжалась и стала белым яблоком. Некоторые из однотонных плиток запестрели множеством
Изабелла неторопливо шла по залу и изумленно глядела по сторонам. Плитки пронзали ее тело, если ей случалось оказаться у них на пути, выскальзывали наружу и продолжали плыть по воздуху. Она подняла руку, и две из них пролетели сквозь ее ладонь. Она обернулась, приоткрыв от удивления рот, и в него тотчас же нырнула плитка шоколадного цвета. Изабелла не почувствовала удушья. Она вообще ничего не ощутила. Но на всякий случай оглянулась: плитка плыла по воздуху в том же направлении, что и остальные, но форма ее постепенно стала иной, как, впрочем, и цвет: из коричневой она превратилась в бледно-розовую.
Тут Коко что-то негромко произнесла, и фрагменты мозаики снова застыли в воздухе. Но их цвет и очертания по-прежнему беспрестанно менялись.
— Что?
— Ты что-нибудь слышала о теории большого взрыва?
— Конечно. Говорят, так появилась наша вселенная. Четырнадцать триллионов лет назад. — Изабелла не могла отвести взгляд от плиток. Зрелище было поистине захватывающим.
— Изабелла, перестань вертеться и выслушай меня. Ты сама хотела все об этом знать. Так вот, теория большого взрыва — это чистая правда. Человечество лишь теперь начинает постигать основы замысла. Но в результате взрыва появилась не вселенная, а Бог. Временами Он распадается на части, как эта мозаика. Происходит огромный взрыв, и Его частицы летят в разные стороны, в точности как это случилось с нашей мозаикой.
— Но почему?
Коко протянула руку и ухватила пальцами один из кусочков плитки.
— Ты заметила, что все они меняли цвет и форму, пока плыли по воздуху?
Изабелла озадаченно кивнула.
— Теперь смотри.
И в следующий миг перед ее глазами из разрозненных фрагментов сложилась новая мозаика. Она была куда ярче и красивее прежней. Изабелла наклонилась, чтобы получше ее рассмотреть, но мозаика вдруг рассыпалась на составные части, и фрагменты ее, как и в первый раз, поплыли по воздуху в разных направлениях.
Но Изабелла не стала провожать их взглядом. Вместо этого она в упор посмотрела на Коко и негромко произнесла:
— Я ничего не поняла!
— Каждый добавляет к Мозаике свой фрагмент, свою жизнь. А Мозаика — это Бог. Это происходит с любой завершившейся жизнью, в каком бы уголке вселенной она ни протекала. В чистилище каждого учат тому, что такое Мозаика и каково его место в ней. И когда все плитки соберутся воедино, Мозаика взрывается. А потом снова и снова. Этот мир не имеет конца. Они уплывают на определенное расстояние, а после возвращаются. Но на обратном пути меняют цвет и форму, делаются другими. И поэтому, собравшись воедино, составляют новую Мозаику, нового Бога.
— Ты хочешь сказать, что за всю историю существования вселенной было много Богов? — Произнося это, Изабелла не могла поверить, что ее губы выговорили такое.
— Величайшее множество.
— И сколько времени занимает весь процесс?
Коко пожала плечами:
— Трудно обозначить временные рамки. Это занимает бесконечную череду лет. Что-то сродни вечности. Но в конце концов все фрагменты возвращаются. То же самое происходит и в твоей жизни: тридцать лет назад тебя отправили в этот мир, а теперь ты возвращаешься, став совершенно другим человеком. И кто знает, на какой срок растянется для тебя процесс возвращения? Но красота замысла в том, что, какой бы ты ни стала, в мозаике для тебя всегда отыщется место. Определенное место, предназначенное непосредственно тебе, принадлежащее тебе по праву, как необходимому фрагменту общего рисунка. Ты же видела, каким он стал без черной плитки. Ты нужна Мозаике. И так будет всегда.