Белый бобер
Шрифт:
Во время пира Безумное Перо обратился к моему отцу, чтобы спросить о его планах, и он ответил (Анри переводил), что намерен охотиться и ставить капканы вместе с пикуни во время предстоящей зимы, а весной спуститься вниз по реке за новыми товарами, которые будет продавать по разумным ценам.
– Ты говоришь, что хочешь охотиться и ставить капканы вместе с нами. Ну, а если мы вдруг наткнемся на Ворон или Змей, или других врагов, которые поставят лагерь на нашей земле, что ты будешь делать? – спросил Большое Озеро.
– Я буду делать то же, что и вы. Если вы станете сражаться с ними, то увидите, что и я сражаюсь вместе с вами; если же вы от них побежите, то и я побегу так быстро, что даже вражеская стрела
Все улыбнулись такому ответу, и минуту или две спустя Большое Озеро совершенно спокойно сказал:
– Мужчина, который шутит и смеется, всегда храбр. Мы рады видеть тебя и твоего сына в нашем племени. Я дам тебе имя; ты будешь носить мое первое имя, имя, которое сопровождало меня в моих первых военных приключениях и моих подвигах: ты теперь Апамайтси 1 !
1
Это имя означает Ласка-В-Связке; имеется в виду шкурка ласки в связке из многих таких шкурок (авт)
– Ох-хо-хай! Хорошее имя! Приветствуем тебя, Апамайтси – закричали наперебой гости, хлопая в ладоши; так мой отец получил свое имя.
– Его сын тоже должен получить имя, – продолжил Большое Озеро. – Безумное Перо, я думаю, ты его дашь. Ты могучий шаман, и я думаю, что, если ты дашь ему имя, оно принесет ему счастье.
Анри перевел нам все сказанное, и теперь, пока Безумное Перо решал, какое имя мне дать, я пришел в такое возбуждение, и мне так не терпелось узнать это имя, что с трудом мог сдерживаться. Он долго думал. Я ерзал на своем месте.
Наконец он сказал:
– Всего четыре ночи назад – о, это же священное число! – я имел сильное видение. Я – моя тень – вышел из моего тела и путешествовал по широкой речной долине, и спустился в глубокую долину другой реки, где отдохнул в роще хлопковых деревьев. Я пошел дин в набег на врагов. Они застали меня врасплох, я расстрелял все свои стрелы и еле спасся, и это был четвертый день – о, священное число! – моего пути домой. Дичи вокруг меня было множество – бизонов, антилоп, оленей, вапити – но, не имея стрел, я не мог никого добыть, поэтому голодал; и от голода я так ослабел, что дальше идти не мог. Тогда я начал молиться, обращаясь ко всем богам – тем, что на небе, и на земле, и в глубокой воде – помочь мне. Я молился, потом смотрел и слушал, не ответит ли мне кто. Ответа не было. Четыре раза молился я – о, священное число! – и тогда, когда завершил свою четвертую молитву, услышал над собой свист крыльев. Я посмотрел наверх и увидел большого ворона, летящего ко мне и несущего что-то в своем клюве, почти такое же большое, как и сама птица, и такое тяжелое, что большего этот путешествующий по воздуху на смог бы унести. И что, вы думаете, сделал этот ворон? Он направился прямо ко мне и сбросил мне свою ношу; она упала рядом со мной, и я протянул руку и взял ее: это был приличного размера кусок бизоньего мяса! И, бросив его, ворон крикнул мне: «Я пожалел тебя! Ешь и иди домой!»
– О священная птица! О щедрый ворон, – воскликнул я. – Где ты взял эту настоящую пищу? Кто из богов сказал тебе принести ее мне?
Я не получил ответа; даже когда я крикнул, обращаясь к нему, этот блестящий черный повернулся и полете туда, откуда прилетел, не посмотрев более на меня; все же я поклялся принести ему жертву. Я съел немного мяса и направился к дому с новыми силами. Каждый день я съедал небольшой кусок, я поддерживал свои силы и наконец добрался до своего вигвама. Друзья мои, я даю имя этому белому юноше, здесь, вместе с вами: теперь он Аксапасто!
Так получил я свое имя, Аксапасто (Щедрый Ворон). Мой отец и Анри с Антуаном улыбнулись, услышав все это, а остальные гости
– Щедрый Ворон, получивший имя из магического сна, живи до глубокой старости!
О, как же счастлив я был, получив это имя! И такое важное! Я уже представлял себя великим охотником и воином племени! Потом я узнал, что шаманы часто дают мальчикам имена по животным или происшествиям, которых они видели в своих снах. Девочек называют тем же образом, имена им дают женщины – родственницы или подруги их отца или матери.
Теперь Безумное Перо наполнил большую чашечку трубки из полированного черного камня приготовленной им смесью, уплотнил ее, присоединил к ней длинный чубук из тростника и передал готовую трубку мужчине, сидевшему слева от него, чтобы тот ее зажег. Пока он это делал, Анри привлек внимание моего отца и мое к тому, как он это делал – чубук он держал обеими руками, тыльной стороной кистей вверх. Только шаман, сказал он, передают и принимают трубку таким образом – имитируя манеру медведя, который держит предмет обеими лапами. Те, кто шаманами не являются, берут и передают трубку одной рукой.
Гость зажег трубку и передал ее обратно Безумному Перу. Тот сделал длинную затяжку и, направив чубук на небо, выпустил дым в том же направлении, обратившись к Солнцу и всем остальным «Верхним людям» и прося их пожалеть нас. Затем он сделал еще одну затяжку и выпустил ее в сторону земли, направив туда же чубук, прося «Нашу мать» пожалеть нас. Потом он указал чубуком в четыре стороны света – север, юг, восток и запад, и потом трубка пошла из рук в руки, пока не дошла до мужчины, сидевшего слева на самом краю дуги в три четверти круга, который произнес короткую молитву, прежде чем затянуться. От него она стала переходить от одного к другому к крайнему справа мужчине из числа гостей, каждый из которых, как прежде, делал затяжку, пока трубка не была выкурена. Тогда Безумное Перо снова получил ее, очистил и дал ей остыть, прежде чем снова наполнить и отдать, чтобы ее зажгли.
Во время этого курения время шло в рассказах – один за другим гости рассказывали короткие истории о случившемся с ними во время военных походов или на охоте, или о том, что случалось с ними в лагере – порой эти истории были такими смешными, что слушатели смеялись до слез на глазах. Скоро я узнал, что индейцы любят хорошую шутку и любят посмеяться больше даже, чем из белые братья; кроме этого, они очень вежливы по отношению друг к другу, и у них почитается верхом неприличия перебивать говорящего или привлекать к себе внимание других, пока говорит кто-то еще. Даже во время жаркого спора каждый внимательно выслушает другого. Позвольте мне заметить здесь, что индейцы – во всяком случае, мой народ – вовсе не похож на то, какими их представляют белые. Характеры разных индейцев такие же разные, как и у белых. Среди индейцев есть люди глупые и умные; веселые и угрюмые; правдивые и лжецы; благородные и низкие; храбрые и трусливые. В целом же, возвращаясь в дни бизонов, которые были для них эпохой изобилия, могу сказать, что черноногие были намного более моральным и счастливым народом, чем любое известное мне сообщество белых!
Так вот, гости Безумного Пера выкурили четыре трубки, и когда четвертая была докурена, он напоказ выбил из нее пепел, постучав о лежавшую перед ни дощечку и сказал:
– Кай! Итси-итси! Та-куо! (Вот! Она выкурена! Идите!)
И все мы покинули вигвам и оправились к себе.
Анри объяснил мне, что тот сказал, и добавил, что, приглашая нас к себе, хозяин звал нас пировать и выкурить четыре трубки. Он также объяснил, что количество трубок не было упомянуто – правом хозяина было выпроводить гостей из своего вигвама в любое время, просто выбив пепел из трубки и сказав, чтобы они уходили. Будь такой обычай у белых, каким благом он был бы для многих знакомых мне хозяев и хозяек!